Гендальев

– Ага, старикану… сколько, по-твоему, ему?

– Нуу, борода эта седая, волосы. Не знаю, лет семьдесят?

– Как бы ни так. Пятьдесят пять. И поверь, здоров как бык, а образ старца – это имидж. Вроде того.

– Как у Распутина был? – Виктор неожиданно вспомнил давнее сравнение мужа Оксаны со святым чёртом.

Муса отмахнулся:

– Да ну, перестань, это не тот имидж, который создают, чтобы лохов разводить. Он сам в него врос, как бы… да… – он задумался и замолчал.

Какое-то время они молча ели, потом Муса возобновил разговор:

– Так почему твоя профессия тебе не по душе? И как, кстати, с личной жизнью, женился?

– Нет, не женился, живу четыре года с одной. До этого сплошные гуляния, ну и… первый неудачный опыт после армии. А по части профессии… слишком долго наверно рассказывать.

– Ну а ты попробуй сократить до смысла, – сказал Муса.

– Хм. Ну ладно. В общем, дело такое.

И он рассказал старому другу всё, что узнал о правоохранительной системе за прошедшие десять лет. Про судей, про адвоката Волкова, про Полуоткатова, про клиентов, ищущих утешения на словах и не понимающих ничего из того, что происходит «на кухне». О том, что судиться по правилам могут разве что самые низшие, никому не нужные слои общества, когда они судятся между собой за всякие безделицы вроде затопления, или алиментов. О том, что если такой «низший» попрёт на нечто вроде администрации, или крупной корпорации – его ждёт неминуемый проигрыш и что об этом знает каждый нормальный юрист. И что каждый нормальный юрист считает своим долгом говорить клиенту обратное: что шансы есть и что он сделает всё возможное и что в теории они обязательно выиграют, поскольку закон сто процентов на их стороне.

Рассказал про взяточный бизнес, его правила, «жертвоприношения», когда сдают кого-то ради статистики. Про то, как судьи выносят решения в угоду своему непосредственному начальнику из вышестоящего суда, а не по правилам закона. О том, как эти вышестоящие начальники звонят по особо крупным делам своим хозяевам из нефтяного бизнеса… и так далее.

Когда он закончил, у них уже остыл третий чайник чая, а за окнами ресторана сгустилась ночь.

Муса слушал внимательно, не перебивая, изредка задавал краткие, уточняющие вопросы.

– Вот, примерно так, – сказал Гендальев. – С этого бизнеса я и кормлюсь.

И он уныло улыбнулся.

Муса подумал немного и сказал:

– В целом ты мне ничего нового не рассказал. Примерно так обстоят дела во всём мире. Это, знаешь ли, система, которая существует и действует только ради того, чтобы жить самой. Всё это кажется простым на словах, мол, убрать бюрократию, все эти профессии и будет о’кей, но всё не так просто. За её существование будут бороться с одинаковой яростью абсолютно все люди: и те, кто с неё кормится и те, кто служит кормом ей. Понимаешь, тут именно тот случай, когда Магомету ни в коем случае не стоит ждать, что гора придёт к нему сама…

Гендальев кивнул.