– Ты когда-нибудь видел, как один пожар другим тушат? – наконец спросил он. – Красивое зрелище! Одна стихия на другую, две равные силы – и затухает огонь, и прекращается разрушение. Вопрос в том, хорошо это или плохо с точки зрения огня. Ну да ладно, мы уходим в философию, лучше уж вернуться к тебе. Помечтать о чем-то не так уж плохо, всяко лучше, чем обманывать себя и копить внутри недовольство. Но если возникнет гениальная идея воплотить желания в жизнь – представь свой дом, в котором нет ни Тони, ни детей. Научись, наконец, видеть, что по-настоящему важно! А если мороженое захочешь – в ресторане раздают.
От такой резкой смены темы Борис окончательно ошалел, а священник не стал дожидаться, пока он придет в себя. Отец Гавриил ушел, определенно довольный собой.
Гордился он не зря: его слова застряли в памяти, перекрывая поток воспоминаний. Теперь, даже если Борис намеренно пытался вызвать из памяти юную девушку с искристыми глазами, все заслонял собой образ серой пустой квартиры, где его никто не ждет.
Может, и прав священник – с поправкой на ехидство, ему, вообще-то, не положенное. В какой-то момент нужно перестать гнаться за южными ночами и направить усилия на то, чтобы сохранить, а не чтобы добыть нечто новое.
Борис пока не был уверен, что это способно принести хотя бы половину того счастья, которое дарила страсть. Но когда тем же вечером Полина подошла к нему, он ничего особенного не почувствовал – ни радости, ни недовольства. Да и клоуна рядом с ней не было, это тоже помогало.
Они пересеклись в комнате, которую использовали теперь для выхода в интернет. Борис собирался нормально поговорить с женой, но это пришлось отложить: Полина оказалась рядом не случайно, она его искала.
– Слушай, такое дело… Ты же видел все документы, связанные с рухнувшим корпусом? – поинтересовалась она.
– Видел то, что мне показали. А что?
– Тебе где-нибудь встречалось имя Уур? Знаю, вводные сомнительные, но чем богаты.
Вопрос был откровенно дурацкий, и все же смеяться Борис не спешил. На память он никогда не жаловался – наоборот, она хранила в себе слишком много. Вот и имя Уур в ней внезапно нашлось, хотя и не сразу – не в близком круге общения, а среди имен, которые он слышал недавно и просто не успел забыть.
– Уур Озчелик, – неуверенно произнес Борис. – Кажется, что-то такое… Если это тот, кто тебе нужен.
– Я пока понятия не имею, кто мне нужен. А где ты имя взял?
– Оно было на чертежах здания, с которым мы работаем, кто-то из руководства отеля притаскивал… Но это не принципиально. Не хочешь объяснить, зачем тебе имя понадобилось?
– Погоди секунду, сейчас должно стать яснее.
Полина ввела поисковый запрос на смартфоне, поводила пальцем по экрану, разыскивая что-то, начала читать. Борис не торопил. Он смотрел на ее лицо, залитое голубовато-белым светом монитора, и думал о том, что забыть ее будет не так-то просто.
И почему все не могло сложиться по-другому? Почему ей понадобилось делать то, что он никак не смог бы простить?
– Есть! – оживилась Полина, отвлекая его от неприятных мыслей. – Уур Озчелик – архитектор «Акгюль», так назывался отель, которым был когда-то первый корпус «Пайн Дрим».
– Я знаю, вообще-то, мне было важно понимать, с чем я работаю. Правда, имя архитектора мне ничего не дает, тебе тоже. Зачем он тебе?
Но Полина будто не услышала его. Она, только что обрадовавшаяся быстрому результату, вдруг увидела на экране нечто такое, что ее то ли расстроило, то ли насторожило, так сразу и не поймешь. Борису пришлось напомнить о себе:
– Ты что там уже вычитала?