– Ситуация немного накалилась, когда ты ушла из номера, – начинает старшая тетя.
Ма кивает и добавляет:
– Да, мы… э-э… мы немного повздорили со вторым дядей.
Услышав это, второй дядя начинает дергаться и мычать, но быстро замолкает, когда четвертая тетя на него замахивается.
– Вай, он говорил всякие вещи, – начинает кричать ма. – Очень плохие вещи, такие ужасные, что у меня аж уши в трубочку сворачивались.
– Что он говорил? – спрашиваю я.
– Ай, много всего, да, – отвечает ма. – Он говорил, что мы такая плохая семья, мы плохо воспитывали наших детей, вот почему они все уехали и нас бросили…
На лицах старшей тети и второй тети читаются грусть и обида, а вот ма как-то колеблется.
– Ну, это подло, да, но это же всего лишь слова, – заявляю я. Хотя, по правде говоря, прихожу в ярость от одной лишь мысли, что он вот так обидел старшую тетю и вторую тетю. Это удар ниже пояса, да еще и свадебным утром, когда у всех эмоции и так зашкаливают. В этот момент отчасти я даже рада, что теперь он сидит там, привязанный к унитазу.
Но этому рада лишь небольшая часть меня. Очень крохотная.
– Мне жаль, что он так говорил о вас, – обращаюсь я к ним, но особенно ко второй тете. Для нее, наверное, тяжело слышать такие слова из уст ее недобойфренда.
Вторая тетя фыркает.
– Айя, да и пофиг, что он это сказал. Он думает, что его семья очень хорошая, да? Его семья – мафия! Как он смеет осуждать нашу семью?
Я киваю.
– А дальше что было?
Резко наступает полная тишина. Старшая тетя и вторая тетя поджимают губы. Ма виновато опускает глаза в пол.
– Потом он сказал, что единственная, кто не уехал, оказалась с гнильцой. И вот тут твоя мама уже не выдержала и плеснула свой чай прямо ему в лицо, – торжествующе говорит четвертая тетя. – А чай был горячим, между прочим.
Второй дядя активно кивает и затем, выпучив глаза, сначала смотрит на маму, а потом переводит взгляд на четвертую тетю.
– Айя, да не горячий он был. Слегка теплый, – бормочет ма.
– О боже, ма. – Я не знаю, то ли обнять ее, то ли отчитать. В итоге просто крепко пожимаю ей руку.