— Я не могу…
Пальцы на затылке стали жестче, и он наклонил меня над самым органом, почти касаясь головкой моих губ.
— Это никого не волнует. — и вдруг приподнял мое лицо, заставляя смотреть на себя, — послушай, как тебя там, Вера, хватит ломаться и играть в какую-то сопливую игру. Тебе заплатили за твою целку, за твой рот и за все дырки на твоем теле, которые я собираюсь оттарахать как захочу и когда захочу. Поэтому открывай рот и соси так чтоб мне понравилось. Мне хорошо — тебе хорошо. Поняла? Иначе просто порву.
— Вы меня с кем-то перепутали… я не …мне не платили. Я …на шоу пришла. Я за Па… шу, — и слезы при одном упоминании его имени на глаза навернулись. — замуж вышла… мне не платили…
— Открой рот. — чуть раздраженно, совершенно меня не слушая.
Почему? Что я говорю или делаю не так? Это же насилие… человека нельзя вот так выкрасть, нельзя вот так использовать. Я не вещь!
— Я не шлюха… слышите? Не шлюха!
— Мне плевать кто ты. Я заплатил. Для меня шлюха. Соси.
Тычком вниз, так что горячая головка ткнулась в подбородок, я невольно хотела схватить глоток воздуха, и в ту же секунду ощутила, как его член погрузился так глубоко, что я невольно дернулась вверх, чтобы избавиться от вторжения, но огромная ладонь удержала меня за затылок, наклоняя еще ниже. Услышала тихий гортанный стон и слово на чужом языке. Тело Хана чуть выгнулось навстречу ко мне. От солоноватого вкуса рот наполнился слюной, а от осознания, что его орган у меня во рту ощутила легкий спазм тошноты в горле. Наклонил еще ниже, толкаясь глубже и я чуть не подавалась, из глаз потекли слезы, а горло вспыхнуло болью, руки хаотично шарили по сидению, по его паху в инстинктивных попытках оттолкнуть и с каждым толчком я впадала в панику все сильнее, крутилась, задыхаясь, захлебываясь. Пока не начала отталкивать его изо всех сил, ничего не видя из-за слез, давясь и выгибаясь из-за судорожных позывов.
Хан сжал мои волосы и потянул наверх, выходя из моего рта и пристально глядя мне в глаза.
— Где они тебя откопали, блядь? В какой глуши? Ты бездарна настолько-насколько красива. Не стоишь таких денег.
— Отпустите… пожалуйста… я никому ничего не скажу.
Судорожно сглатывая смотрю на него и мысленно умоляю чтоб все это прекратилось. Пусть отпустит. Я же бездарная, не такая. Пусть отпустит меня. О Божеее пуууусть.
— Бери руками. Давай. Не зли меня. Я хочу кончить.
Обхватила толстый ствол двумя ладонями.
— Трись об него грудью. Она мне нравится.
Я старалась, терлась изо всех сил, скользила по члену сосками, пыталась сжать его между грудей. Когда-то видела такое в интернете. Мужчина задышал чаще, глядя на мои руки, на свой член скользящий по моей коже протянул руки и сдавил его моей грудью сам, начал толкаться приподнимая бедра, хватаясь то за соски, то за сами полушария. А я смотрела на его лицо. Вблизи оно было еще более устрашающим. Тяжелые веки то закрывались, то открывались, обнажая этот дьявольский взгляд. Он дышал все чаще, давил на мою грудь сильнее и его красный красивый рот открывался все шире, по мере того как он ускорял свои движения.
— Красивый птичка, — акцент усилился от возбуждения, он двигался яростней, жестче и я вижу, как налилась головка его члена, как стала багрово красной и на самой вершине показалась мутноватая капля. Это сейчас закончится… На каком-то подсознательном уровне… про себя. Я точно знала, что закончится.
Хан выдохнул рычанием какое-то длинное слово еще раз и на мою грудь брызнула белая струя. Пока он кончал я продолжала смотреть на его лицо… Какой же он жуткий, огромный и дикий. Не человек. Животное, не брезгующее сырым мясом и кровью. А по венам разливалось облегчение… В ближайшие несколько часов он меня не тронет.
Хан откинулся на спинку сидения и посмотрел на меня осоловевшими глазами.