С каждым боем Хан становился все известней в своих кругах. Одиночество, боль от воспоминаний о жуткой смерти матери, отчужденность от всех, превратили его в равнодушного, безжалостного и хладнокровного убийцу. В каждом из своих противников он видел отца. Он убивал его снова и снова. И не было ни одного боя, который он бы не выиграл. Хан богател. Его состояние росло пропорционально поверженным соперникам. Никто не знал откуда в нем столько силы. Ему устраивали проверки на допинг, на наркотики и он оставался неизменно чист. То, что Хан вытворял на ринге приводило всех в замешательство. Он наносил такие сокрушительные и выверенные удары, от которых противник сразу же вырубался или отказывался биться дальше. Никто не знал какими приемами владел монгол. Особенно никто не мог повторить коронный удар Хана, который моментально отправлял противника в нокаут. Так теперь его называли — Хан. Мало кто соглашался выходить с ним на бой. Только самые сильные и борзые. Начались поездки заграницу, турниры, ему предлагали бешеные деньги за выход на ринг, и он сам мог решать с кем драться, а с кем нет. Ему было насрать кто готов оплатить его кулаки и жизнь. Хан сам выбирал себе хозяина. Мог отказать драться. Его невозможно было купить, если он этого не хотел.
Однажды ему предложили драться в одном из особняков, развлечь богатого магната. Ему был обещан гонорар такой величины, что за него можно было купить кусок участка в Раю или самый красивый котел в преисподней. Тамерлану предлагали проиграть. Впервые слить бой в угоду заказчику. Тот хотел, чтобы его протеже выиграл у самого Хана. Были сделаны огромные ставки.
Хан было отказался, пока импресарио не озвучил имя заказчика. Батыр Дугар-Намаев. И Лан согласился. А потом с дичайшим наслаждением нанес свой коронный смертельный удар противнику, глядя Золотому Скорпиону прямо в глаза и понимая какие чудовищные убытки тот сейчас понес, а помимо них еще и опозорился ставкой на слабака.
— Тебя просто пристрелят, — дрожащим голосом шептал Леня и бегал вокруг Хана, — просто снесут голову. Ты не представляешь кому перешел дорогу. Я же говорил тебе проиграть! Какого хера, Хан?
— Насрать.
Притянул к себе шлюху и откинул голову на спинку кожаного кресла. Со стороны он выглядел огромной, расслабленной черной кошкой. Ручьи пота стекают по мощной, мускулистой груди, двигающейся ходуном, дергается кадык, когда в рот льется ледяной напиток с мятой и лаймом. Раскосые глаза приткрыты и длинные ресницы слегка подрагивают. В профиль видно горбинку на переносице. Притянул девку за затылок, распахивая полотенце и нагнул над своим пахом.
— Соси.
Двери комнаты распахнулись, и Скорпион в кипельно-белом костюме вошел в помещение вместе с тремя накачанными типами, помахивая белоснежной тростью. Леня от неожиданности потерял дар речи, начал суетиться, попытался вывести шлюху, но Тамерлан удержал ее за затылок, снова нагнул над своим членом и, даже не повернул голову в сторону деда.
— Ты нарушил договор.
— Пришел взять проигранное лично, какая честь, — поглаживая девку по голове, как собачку.
— Я обычно беру штраф не деньгами.
Скорпион кивнул одному из своих людей и тот направил на Хана пушку.
— Подожди пару минут пока я кончу, — произнес хрипло, закатывая глаза, запрокинул голову и толкнулся в рот блондинке, полотенце сдвинулось со смуглого бедра и обнажился белесый шрам в виде цветка лотоса.
Батыр вздрогнул и седые косматые брови сошлись на переносице. Рука старика легла на ствол пистолета, стиснутого в руке одного из головорезов, и опустила его вниз.
— Вот я и нашел тебя, Лан.
— Потому что я этого захотел! — прохрипел с наслаждением и обильно кончил в рот шлюхе, оттолкнул от себя, сделал глоток напитка и прикрыл глаза, — Называй меня Хан. Лан уже давно сдох.
Глава 8
Сон был тревожным и очень поверхностным уснула я только под утро и открыла широко глаза, когда солнце начало щекотать мои голые ноги. Выпорхнувшими тонкими лучами из-за темных штор. Приподнялась на постели оглядываясь лихорадочно по сторонам в поисках своего мучителя, но я была в комнате совершенно одна. Встала и подошла к окну, слегка раздвинула шторы и тут же замерла — увидела его внизу на площадке, полуголого, в черных спортивных штанах босиком.
Хан тренировался. Даже несмотря на мой страх и ненависть к этому зверю эта необычная картинка заворожила. Он делал резкие выпады руками, ногами, невероятные кувырки, сражаясь с невидимым противником. Я видела издалека как лоснится его темная кожа, как блестит в лучах солнца от пота. Звериная быстрота, грация я словно наблюдаю за диким хищником и это восхищает и в то же время заставляет цепенеть от понимания насколько он силен, натренирован и опасен. Я словно слышу, как рассекают воздух его руки, как наносят глухие удары сильные ноги, пряди волос колышутся и падают на лицо, татуировки вздымаются волнами на бугристой спине, перекатываются по накачанным бицепсам. При всей его массе каждый прыжок кажется настолько легким, невесомым, словно он летает, а не двигается, словно он умеет бежать по воздуху. Гибкий, стремительный, мощный.
Двое слуг принесли кирпичи, выложили из них своеобразную конструкцию и я, затаив дыхание, смотрела как Хан одним ударом ребра ладони раскрошил их на осколки. А потом сбивал мелкие предметы с головы своего помощника или тренера и ни разу не задел его лицо или голову. И я вдруг представила себе, что было бы если бы он ударил этой своей рукой человека, как раскололась бы голова на части, лопнула как арбуз. И от страха снова пошли мурашки по коже.