Порошкова, посмотрите внимательно, – сказал лейтенант.
У нее были глаза отравленной кошки.
– Он, гражданин начальник. Точно
– Посмотрите хорошо, Порошкова, не ошибитесь.
На моих глазах разыгрывался самодеятельный спектакль. Эта неведомая мне Порошкова играла роль наседки. Она снова посмотрела на меня своими паническими глазами.
– Его я видела на базаре, его, – взвизгнула она.
– На каком базаре, в чем дело, ничего не понимаю – сказал я
– Вчера, на ярмарке, а? – и она неожиданно подмигнула мне.
В своем светлом чешском пыльнике и шляпе я вдруг почувствовал себя чужаком, шпионом, лазутчиком на этой пыльной, тихой, заброшенной улице, у трех тополей, под которыми я играл в „принца и нищего" где еще кажется, сохранился след моих босых ног.
– Так вот это мой дом, – сказал я.
– Вы тут живете?
– Жил.
– Когда жили?
– Давно.
– Документы.
– А в чем дело, что случилось?
– Что надо, то и случилось, – сказала Порошкова
А лейтенантик был молдой, серолицый, с тревожными, безответственными глазами.
– Документы, документы, – проговорил он не желая ничего слушать и объяснять.
– Что, у меня вид подозрительный? – спросил я Он и на это не ответил, продолжая изучать меня своими бдительными глазками.