Комната из стекла

– К чему вы клоните, инспектор? Мы с вами слишком старые для игр. Что вы на самом деле хотите узнать?

– Джоанна пыталась шантажировать Пола. По крайней мере, так говорит ваш друг. Джоанна же утверждает, что просто попросила причитавшееся ей после развода. Я пока не знаю, кто прав. Пол не просил вас с ней поговорить? Может, даже припугнуть?

Рикард сразу не ответил. Он сидел лицом к огню, опустив подбородок на грудь. Господи, подумала Вера, а вдруг он умер – инсульт или сердечный приступ. И что мне делать?

– Мистер Рикард?

Он медленно повернул к ней голову. Его лицо напомнило Вере черепаху – серое и бесстрастное, не выдает ни одну эмоцию.

– Что вы хотите сказать? Что я припугнул Джоанну, убив двоих человек? – наконец сухо произнес он, не скрывая сарказма.

– Я ничего не хочу сказать. Я просто спросила – вы поехали в Дом писателей по просьбе Резерфорда? Мне нужно выяснить все детали и понять, что действительно важно. В этом деле все слишком запутано.

Джайлс снова уставился на огонь, и Вера решила, что он и вовсе не ответит. Но мужчина заговорил:

– Да, я поехал в Дом писателей по просьбе Пола. Джоанна позвонила ему на работу и потребовала денег. Он сказал, у нее снова проблемы с головой. Боялся, как бы чего не вышло, потому что через пару месяцев выборы. «Ты все равно в Нортумберленде, поезжай на несколько дней, проясни обстановку. Узнай, из-за чего у нее снова сорвало крышу».

– Я не понимаю, почему вы согласились. Вы ушли на покой. Ненавидите встречи с читателями, всю эту рекламу, так? Поэтому-то вы и купили этот дом.

Он кивнул черепашьей головой:

– Да, ненавижу это все.

– Так почему вы не отправили Резерфорда самого разгребать свое дерьмо? – Вере вдруг захотелось, чтобы ее слова прозвучали грубо. Это было на нее не похоже – да, дома она могла ругаться как сапожник, но на работе соблюдала рамки. Она надеялась, крепкое слово выведет Рикарда из оцепенения, заставит его отвечать на вопросы.

Джайлс выдержал паузу. Когда он вновь заговорил, казалось, слова давались ему с трудом. На Веру он не смотрел. Было видно: раньше Рикард никогда и никому этого не рассказывал и теперь старался тщательно подбирать слова. Вера умолкла и стала слушать.

– Пол Резерфорд для меня почти как сын. – Мужчина на мгновение закрыл глаза. – Я любил его отца. Не как друга. То есть и как друга, но еще намного, намного сильнее. Я был от него без ума. Понимаете, инспектор?

Вера медленно кивнула. Пояснения не требовались.

– Думаю, Рой догадался, но ничего не говорил. Я никогда не пытался сделать первый шаг, не знал, с чего начать. В школе симпатия к другим мальчикам или к молодым учителям не была чем-то странным. Но во взрослом возрасте… Я растерялся. Это недопустимо, немыслимо, но я сдерживался от… – он запнулся, – от самопознания. – Последние слова Рикард заключил в кавычки. – Я был трусом и не хотел выделяться. И хотел я другого, несмотря на фантазии. Уж поверьте, от моих фантазий у вас бы волосы встали дыбом. Да и сам я был в ужасе. Я мечтал о Рое. Хотел быть с ним. Служить ему. Я никого не любил, кроме него. Физический контакт меня особенно не интересовал, я обходился случайными прикосновениями. Похлопал по плечу, пожал руку.

Он взглянул на нее. Вера заметила, что его стакан стоит пустой.

– Вы, наверное, думаете, какой я дурак. Рой ведь женился, у него родился сын.

– Я думаю, вам повезло найти человека, которого вы смогли полюбить.