– Я не очень понимаю.
– Фердинанд умер от ножевых ранений. Ударили несколько раз. Нам с самого начала показалось странным, что он почти не сопротивлялся. Крупный мужчина. Возможно, не самый молодой, но физически крепкий, и, если бы кто-то подошел к нему с ножом, он бы начал сопротивляться.
Вера сделала паузу. Нина поняла, от нее ждут комментариев, но что ей сказать? Она представила себе незваного гостя в комнате из стекла, влажную жару и растения, нож и кровь, но все же особого сочувствия к Фердинанду она не испытывала, поэтому молчала.
– Фердинанд не сопротивлялся, потому что был под действием препаратов, – продолжала Вера. – Он вряд ли понимал, что происходит. Может быть, его убили на балконе, потому что именно там он потерял сознание. Таблетки ему дали днем. Возможно, во время обеда. Или Фердинанд заснул в одном из кресел в комнате из стекла, и убийца вытащил его на улицу. Достаточно предусмотрительно, чтобы не устраивать беспорядок на кафельном полу. Точно сказать мы не можем, остается надеяться, что убийца сам нам расскажет.
– Очень любопытно, инспектор, но не понимаю, при чем тут я.
По крайней мере, первая часть утверждения была правдой. Способ убийства Тони Фердинанда показался ей интересным. Может, включить что-то подобное в свой рассказ? «Все писатели – паразиты», – снова подумала Нина.
– При том.
Голос детектива зазвучал неестественно резко, отрывая Нину от собственных мыслей.
– Вы же принимаете снотворное?
– Да, у меня бессонница. Мне его прописал врач.
– У ваших таблеток тот же химический состав, что и у препарата, найденного в теле Фердинанда. Сегодня утром мы получили токсикологический отчет от патологоанатома. Тони, скорее всего, принял таблетки в начале дня. Их могли подсыпать ему в еду или кофе. Сами знаете, таблетки действуют не сразу. Вы говорили, что в тот день за обедом сидели рядом с профессором Фердинандом.
Наступило молчание. Нина ощутила ту же панику, которая охватила ее, когда она проснулась утром; ощущение, что в ее мир вторглись и она ничего не может поделать. Но затем Нина пришла в себя, и в работу включился мозг.
Ее первым желанием было дать отпор, не соглашаться на обыск ее личных вещей, заявляя о своих правах и угрожая иском о нарушении неприкосновенности частной жизни. Потом она поняла, что так сделает только хуже. Она должна оставаться разумной, интеллигентной женщиной.
– Я не убивала Тони Фердинанда, – спокойно заявила Нина. – Я ничего ему не подсыпала и с ножом не нападала.
Вера улыбнулась:
– Дорогая, конечно, вы так скажете, даже если вы убийца. А вы не заметили, не пропадали ли у вас таблетки?
Нина представила коричневый пластиковый пузырек, хранившийся в ее умывальном шкафчике. Накануне вечером она таблетки не принимала. Врач сказал, что они перестанут действовать, если пить их слишком часто.
– Не знаю. То есть нет, не замечала.
– Вы кому-нибудь здесь говорили, что у вас есть снотворное?
Нина задумалась. Не упоминала ли она о своей бессоннице в первый же вечер курса? Всем было очень неловко: вокруг было много пустой болтовни, вина, каждый старался произвести впечатление, и она призналась, что ей тоже не по себе в этом месте среди незнакомых людей.