Затем король, который слушал смущённый и грустный, вытянул к ним руки.
– Пётр, – сказал он подканцлеру, – я прошу тебя и вас, завтра предпраздничный день… завтра… только разрешите…
Я знаю и чувствую, что будет великая победоносная битва.
Потом, – добавил он с печальным вздохом, – если решит военный совет, мы пойдём в Буду!
Все молчали, подканцлер поклонился.
– Пусть будет ваша воля, – сказал он спокойно, – но послезавтра, не позже, мы должны возвращаться, если хоть часть войска, ваша милость, хотите домой привести.
Все тут же вышли из тесной палатки, в которой остались король, кардинал, молодёжь в стороне, а у входа Грегор из Санока. Кардинал измерил его недоверчивым взглядом, словно чувствовал в нём противника.
– Наши рыцари устали, – прервал молчание Цезарини, – это надлежит им простить, но они в самом деле выбрали плохую минуту потребовать возвращения. Мы потеряем плод всей экспедиции!
– Я боюсь, – сказал смело Грегор из Санока, – я боюсь, как бы из-за плода дерево не рухнуло. Есть предел человеческим силам… и мы до него дошли. Состояние войска ужасное, угрожает смерть. Ещё мгновение и наша гибель неизбежна.
Турок нас воевать не заставляет, зима для него лучший союзник. Битвы не даёт, потому что знает, что мы ляжем и без неё.
Король слушал словно устыдившись. Цезарини молча отвернулся.
– Это рыцарство, – прибавил Грегор, – показало столько мужества, что ему можно верить, когда говорит
Кардинал шикнул.
– Мы все подвержены равной опасности. Почему мы её не ощущаем?
– Святой пыл вашего преподобия, – сказал магистр, – не даёт вам разглядеть земные дела.
– Завтрашний день решит, – вставил горячо король. – Уверенная победа… Она поднимет войско и придаст ему сил.
Цезарини воздел руки к небу.
– Тот, рождение которого в вифлеемских яслях мы будем позлезавтра радостно отмечать, наш Господь и вождь, позаботится о нас.
Король, словно хотел прервать неприятный ему уже разговор, тут же спросил Грегора из Санока о Збигневе Росперском, которого в этот день ранили в паховую область, и он должен был поехать на телеге в лагерь, потому что потерял много крови.
Грегор отвечал, что рану перевязали и кровь остановили, но Росперский нуждался в отдыхе.