Стременчик

Аркадиуш, после низкого поклона оглянувшись на Ласоцкого, вздохнул и, потирая руки, сказал:

– Я пришёл спросить ваше преподобие, потому что я ни о чём не знаю и беспокоюсь. Расходится весть, ложная, может, о мире. Не идёт ли к этому?

На лице кардинала не дрогнул ни один мускул.

– О мире? – повторил он. – Ничего не знаю. Откуда эта новость.

– Слух, – сказал Аркадиуш, – его якобы привёз гонец от воеводы Семиграда и деспота.

– А что о нём говорят? – спросил холодно, но с некоторой заинтересованностью Цезарини.

– Говорят, что, пользуясь расположением султана, который заплатил семьдесят тысяч дукатов за Челубея и много людей потерял… Гуниады и деспот склонили его согласиться на очень хорошие условия.

– Что же ты называешь хорошими условиями? – улыбаясь, спросил кардинал.

Аркадиуш внимательно посмотрел ему в глаза и, пожимая плечами, сказал:

– Говорят о хороших условиях, но я, я их не знаю. Но… разве король, господин наш милостивый, в котором горит такой пыл к бою, согласился бы на них?!

Цезарини пожал плечами, прикидываясь равнодушным. Он обратил всё в шутку.

– Кто знает? Если бы султан Амурат покинул Адрианополь и со всей своей ватагой вернулся в Азию…

Аркадиуш отвечал принуждённым смехом, но его глаза не сходили с кардинала.

– Ваше преподобие, – сказал он, – а что бы вы сказали о мире?

– Я, мой Аркадиуш, – ответил кардинал, – по призванию, как духовное лицо, человек мира. Всё зависит от того, чем его нужно купить.

– Этот слух до вас ещё не дошёл? – спросил грек.

– До сих пор ничего не знаю, – сказал Цезарини.

– Однако кажется, что какие-то письма пришли от Гуниады к здешним панам, – понижая голос, добавил доверчиво гость, который, не смея сесть, стоял в униженной позе. – Венгры достаточно хотят мира. Война всех утомила, казна исчерпалась… Короля вызывают в Польшу, возможно, он будет вынужден туда поехать, потому что в Польше беспорядки. Казна также исчерпана, потому что молодой господин разбрасывает по-королевски, а прежде чем города заплатят установленный налог…

Аркадиуш задержался, желая добиться какого-нибудь ответа от кардинала; но глаза у Цезарини были опущены, рукой он перебирал по столу и казался таким равнодушным, словно это дело его ничуть не интересовало. Грек, который решил его расспросить, не остановился на первой попытке.

– Вашему преподобию приписывают, что хотели новой экспедиции и разгрома турок. Что же будет, если дойдёт до мира? Смешался бы весь порядок и приготовления пошли в никуда. Жаль!