Стременчик

До сих пор откладываемое посвящение в духовный сан Грегор должен был решительным шагом завершить. Он носил облачение, не будучи рукоположен, колебался ещё.

Давно ему давали понять, что он мог бы получить какую-нибудь бенефицию, приход или канонию, если бы был капелланом. Их, правда, раздавали тогда и потом ещё мирянам за обязанность держать викария, но было это исключением и духовенство не очень хорошо это принимало.

А Грегор не чувстовал ешё в себе такого явного призвания, чтобы отказаться навсегда от свободы жизни и надежды.

Пани Фрончкова, которая была его Эгерией, тоже не настаивала на поспешности, хоть предвидела, что должно окончиться рукоположением.

И в этот раз Грегор пошёл сперва в дом Бальцеров похвалиться тем, что его посетило. На пороге он встретил старую Бальцерову.

– Ну что, матушка, – обратился он к ней, согласно фамильярному обычаю давних времён, – горе со мной. Люди вашим Гжесем бросаются. Тарновские уже не нуждаются во мне. Отказались…

Видя улыбку на его лице, Бальцерова как-то не испугалась.

– Что же ты думаешь делать?

– Разве человек имеет в чём-нибудь свою волю? – сказал Грегор, входя с ней в избу. – Теологи и философы говорят о вольной воле, но разве так устроен мир! Во всём принуждение, хочешь или нет, необходимость тянет.

– Куда? – вставила появившаяся пани Фрончкова.

Гжесь поздоровался с ней и равнодушно ответил:

– Королева приказала позвать меня сегодня и велела переехать в замок и остаться при молодом короле.

Лена покачала головой.

– Ты сетуешь на это?

– Нет, потому что совсем не привык жаловаться – это раз, а во-вторых, жалоба никогда ни на что не годилась и есть вещью детской, но очень ли удобно это и здорово? Не знаю…

Он вздохнул.

– Лучше было в коллеги? – спросила Фрончкова.

Затем практичная Бальцерова вставила:

– Что тебе назначили делать в замке? Ведь должны были дать место.

Грегор покачал головой.