Стременчик

Самой любимой его одеждой были маленькие лёгкие доспехи, которые сделали специально для него, самым любимым делом – игры, наподобие маленьких турниров, в замковом дворе. Рытерский должен был его сдерживать, а ксендз Кот – силой сажать за учёбу и привлекать к ней историями о героях.

Другой чертой юноши, доставшейся от матери, и по обычаю века, была любовь к изысканной одежде и элегантности, по европейской моде. Немецкие герцоги, прибывающие в Краков, рассказы о дворе императора Сигизмунда беспокоили Владислава, который хотел, чтобы польский двор и замок не уступали тем, которые при нём прославляли.

От отца королевич наследовал ту необычайную ягеллонскую щедрость, которая никогда никому ни в чём отказать не могла. Очень часто то, что было у него самым любимым, тут же хотел отдать приятелям Тарновским, если им нравилось, а так как не имел своей воли, бежал с этим к матери, которая никогда не противилась приобретать себе людей через детей.

Так мало было таких, на кого она могла рассчитывать.

В эти бурные дни, когда вплоть до последнего часа возмутители хотели помешать коронации Владислава и не допустить, когда королевичу нужно было постоянно указывать, кланяться, просить и иметь хладнокровие ума старого и опытного человека, Грегор из Санока тайно постоянно стоял рядом с ним, добавлял ему мужества, пробуждал в нём слабеющую при виде слёз матери энергию, делал его смелее, чтобы не расплакался.

В дни коронации, когда в зале ругались последними словами, а время уходило и нельзя было узнать, дадут ли совершиться обряду, когда Владислав стоял бледный и встревоженный во всём королевско-капелланском убранстве, дожидаясь и дрожа, Грегор из Санока был у его бока, делая весёлый вид и заверяя беднягу, что он сегодня наденет на голову корону.

Эти несколько дней, прожитых почти без перерыва в замке с Владиславом, больше сблизили с ним Грегора из Санока, чем весь предыдущий год. Молодой король был ему благодарен, сблизился с ним, научил доверять себе, не скрывал никаких самых тайных мыслей.

Когда наконец короновали молодого пана и всё окончилось счастливо, Грегор, чувствуя себя там уже не нужным, попрощался с королевой и вернулся к своим воспитанникам.

За эту невидимую услугу в тяжёлые дни почтили молодого бакалавра заказом написать похвальный вирш в честь умершего короля. Было это его отличием, но в то же время сталкиванием с должности, какую мог бы достичь. Таким образом на него указывали пальцем как на поэта и учёного, который должен был остаться только преподавателем латыни и поэтом.

Грегор из Санока исполнил данное ему поручение, не подавая вида, что мог бы пригодиться для чего-то другого. Написал похвалу умершему, собрав для неё характерные черты, которые сегодня поражают смелым реализмом и своей наивностью. Хвалёный король выступил в ней таким, каким был при жизни, с ярко выраженной индивидуальностью. Апология не создала идеала, который мог подойти к тысячам иных фигур, она дала портрет умершего.

Как всё, что писал Стременчик, этот вирш вызвал и удивление, и восхищение. В нём пульсировала жизнь, к которой в поэтах того времени люди не привыкли.

Молодой король тем временем готовился к будущему царствованию. Епископ Краковский, паны рады, а с ними королева заменяли его в текущих делах, которые требовали сильной руки.

В этой атмосфере, какую создала ему рано завоёванная корона, Владислав быстро созревал. Несмотря на бдения матери, у будущего владыки были уже льстецы, поклонники, старающиеся заслужить его милость, послушные слуги, тайно старающиеся завоевать его сердце.

К счастью, над ним бдило око матери, а королева Сонька, когда не знала даже, материнским сердцем предвидела опасность.

Склонности молодого короля тоже не угрожали его будущему. Прежде всего был это нетерпеливый юноша, мечтающий о своём рыцарском призвании, которому было необходимо приобретать себе приятелей и всегда окружаться ровесниками.

Даже старшие охотно к нему льнули, видя в нём отцовскую щедрость. Против этого хора, который никогда не смел королю ни в чём противоречить и предупреждал его фантазии, нужно было поставить какой-нибудь более самостоятельный характер, который не колебался бы поведать правду и не допустить излишнего своеоволия.

Королева, уже хорошо зная Грегора из Санока, который никогда не льстил и имел в необходимости отвагу к сопротивлению, пожелала иметь его при сыне. Позванный на двор, он был впущен к королеве, которая уже ждала его. Улыбаясь, она подала ему руку для поцелуя.

– Я говорила уже с Тарновскими, – сказала она, – вы свободны, я хочу, чтобы вы переехали в замок и не отступали от короля.

Грегор поклонился.

– Милостивая пани, это великая честь для меня, но какое же я тут займу положение? Кому я буду подчиняться? Какими будут мои обязанности?