– Ты сам придурок, понял?!. Оставь его в покое! Если хочешь знать, он тебя умнее в сто раз!
…Я не понимаю, кому она это говорит. Для этого нужно открыть глаза. Но, кажется, камни и доски стали падать медленнее. Точнее, совсем перестали.
– У тебя голова болит, Лёва? – спрашивает Соня. При всех.
– Да.
– Пойдём, я тебя к медсестре отведу. Пойдём?
Я пока не понимаю, что со мной происходит. Я будто потерял точку опоры, сбилась система координат. Мне трудно встать; и Соня даёт мне руку.
– Пойдём.
– Решила в санитарку поиграть? Тащить раненого с поля боя? – спрашивает Комлев.
– Отвали, – говорит ему Соня. – Не видишь, плохо человеку.
…Уже начался следующий урок, на лестнице никого нет. И Соня говорит мне:
– Ты только не думай. Кирилл не злой. Он… Он тоже умный – не такой, конечно, как ты. Просто он не понимает, когда люди другие. Непонятные.
– Я другой? Непонятный?
Кажется, я первый раз смотрю человеку в глаза. Обычно это очень неприятно; но тут нормально. Светло-карие глаза, с зелёным оттенком. Я рассматриваю, как у Сони устроена радужная оболочка. Этот цвет вытесняет мешанину фиолетового и коричневого у меня в голове.
– Ты не совсем обычный, Лёва, – говорит Соня.
Она отводит глаза. И добавляет:
– И это очень хорошо.
…Потом я сижу у медсестры. Она мне разрешила надеть мои тёмные очки, напоила сладким чаем и дала лист бумаги, я там закрашиваю клеточки.
– Ты хочешь домой пойти или можешь ещё на уроки?
Последний урок – математика. У нового учителя со странной головой, Константина Михайловича. Голова у него совсем лысая и несимметричная. Мятая какая-то. Но я бы не сказал, что он некрасивый. Просто необычная голова. Я его уже видел, мне показали – но урока ещё не было.
Мне жаль это пропускать.