Тьма знает

– Да-да, не надо из-за этого так надуваться, – сказала Марта.

Сразу тем же вечером Конрауд, как всегда, нетерпеливый, пришел домой к Линде. Она жила в новом особняке в Гравархольте, рядом с полем для гольфа. К дверям подошла она сама. Увидев Конрауда, она ни капли не удивилась. В последний раз они виделись давно, и все же она сразу узнала его и поняла, зачем он пришел. Казалось, она ждала именно его и никого другого. Палисадник перед ее домом был вымощен плитками и окружен клумбами, а в центре возвышалось голое дерево, в ненастной темноте выглядевшее довольно мрачно.

– Это из-за того, что я в больницу ходила? – с ходу спросила она, не дав ему даже поздороваться.

Конрауд кивнул.

– Я же слышала, что вы уволились.

– Так и есть, – ответил Конрауд, – но некоторых вещей так просто не бросают.

Линда посмотрела на него.

– Да, наверно, нет, – проговорила она. – Проходите.

Ее жилище было уютным, на столах красивые вещицы, на стенах картины. Вдали просматривался сквозь морось сияющий золотом город, а вблизи открывался вид на поле для гольфа. Конрауд задумался, не играет ли она в гольф, раз уж поле так близко, и спросил ее об этом.

– Я-то не играю, – ответила она, – а вот муж играет. Он в Шотландии, – поспешила добавить она, чтоб объяснить его отсутствие. – У них там бизнес какой-то.

Она сравнительно недавно повторно вышла замуж – за человека, заведующего небольшой фирмой по импорту в Коупавоге. Он был фармацевтом и до того жил один, с дочерью. Дочь уезжала в Данию изучать технологию, но сейчас вернулась в Исландию, и у нее был муж и двое детей. Долю Сигюрвина в фирме очень выгодно продали, и мать с дочерью унаследовали немного денег, которые Линда пустила в рост. Потом ее дочь использовала наследство для оплаты учебы и выплаты процентов за квартиру, и вдобавок к этому, они позволяли себе не беспокоиться о пропитании и немного баловать себя.

– Мне кажется, гольф – это спорт для семейных пар, – сказал Конрауд, не собираясь вмешиваться в их личные дела.

– В нашем случае – нет, – ответила Линда. – Я им никогда не увлекалась. А Тейтир его обожает.

Она предложила ему кофе или что-нибудь другое, и он выбрал имбирное пиво. Они сели в гостиной, и оба решили не делать из этого визита проблемы. Ей было лет шестьдесят, лицо – овальное, с красивыми чертами, фигура полноватая, волосы светлые, одета в удобную домашнюю одежду: широкие штаны и рубашку, без украшений.

– Она сюда сегодня приходила, эта ваша подруга, – сказала Линда, попивая имбирное пиво. В него она влила немного водки. Он отказался от нее, потому что был за рулем.

– А-а, Марта!

– Если уж ко мне пришли вы, значит, ее мои ответы не устроили.

– Я сам по себе пришел, – ответил Конрауд.

Он объяснил Линде, что работает на сестру одного человека, сейчас погибшего, но очень интересовавшегося исчезновением Сигюрвина. С ним однажды произошел случай возле цистерн на Эскьюхлид, который он сам считал как-то связанным с этим делом. Сам он жалел, что ничего не предпринял в этой связи, и его сестра, в память о нем, стремилась выяснить, что же происходило на Эскьюхлид в тот вечер, и как погиб ее брат.

– Она назвала нового свидетеля, эта Марта, подруга ваша, – сказала Линда. – А я и не знала. Но люди вообще так много говорили, и считают, что они так много видели, и слышали, и знают.