История татар Пензенского края. Том 3,

ОКТЯБРЬСКОЕ (Мазарлы (местное), Могилки, Могиловка, Озерки, Ерыклей) до сегодняшнего дня является самым населенным среди остальных татарских сел Неверкинского района. Численность населения села на 1 января 2018 г. составляла 1465 чел. Административный центр и единственный населенный пункт Октябрьского сельсовета. На территории села имеются археологические памятники: курганный могильник «Ериклей» (2–1-е тыс. до н. э.); поселение «Ериклей» того же периода. Оба памятника относятся к эпохе срубной культуры[89].

По переписным книгам, в 1747 г. – татарская д. Озерки, Могиловка тож, татар, приписанных к Адмиралтейству «для корабельных работ». В 1748 г. д. Могилки относилась к Узинскому стану Пензенского уезда, числилось в ней 272 ревизских душ. С 1780 г. входило в Кузнецкий уезд Саратовской губернии. В 1795 г. – казенных крестьян, 253 двора, 802 ревизских души; в составе деревни показаны также и казенные крестьяне, которые фактически жили в д. Каменный Овраг. В 1859 г. – центр 2-го стана, 4 мечети. В 1877 г. – Кунчеровской волости, 410 дворов, 5 мечетей, 2 постоялых двора. В 1911 г. – 711 дворов, 5 мечетей, 4 татарских школы. В 1955 г. – центральная усадьба колхоза им. Калинина[90].

Основным занятием государственных крестьян этих поселений было земледелие. Сеяли рожь, горох, чечевицу, овес, просо, ячмень, коноплю. Татарское поселение (авыл) состояло в основном из крестьянских усадеб, внешний вид которых отражал специфику раздробленного хозяйства. В документах отмечается, что усадьба рядового татарина Саратовской и Пензенской губерний состояла из избы, хозяйственных построек (погреб, амбар, конюшня и помещение для скота) и бани. Изба татарина была преимущественно небольшой и бревенчатой, с маленькими прорубленными окнами и с самими примитивными и простыми элементами интерьера: нары, служившие одновременно местом для сна, отдыха и еды, стол, лавки и полати.

Из свидетельства, выданного 1 апреля 1857 г. Саратовским дворянским депутатским собранием «вследствие прошения, отыскивающего дворянское и мурзинское, но предкам коим достоинство» Аксяна Абубекерова Еналиева из д. Могилки Кунчеровской волости, видно, что служилым людям при пожалованиях землей иногда жаловались и крепостные крестьяне, а также рабочий скот. Так, предок Аксяна Еналиева Султанали Еналиев в переписных книгах 1646 г. имел в д. Иссинские Поляны крестьян 45 душ. Его сын, Мутафали, значился по описи от 26 января 1679 г. в принятии от него в государеву казну с его поместья из 10 дворов крестьян и бобылей денег 16 алтын и 4 деньги. Внуку Мутафали, Усману, за службу пожаловано по выписи с разборных книг 1680 г. из поместного оклада 231 четверть «с осминою», крестьян 2 двора и лошадь.

Так, в «Трудах Саратовской ученой архивной комиссии» 1890 г. указано: «У татар д. Могилки (все четвертные татары) есть купчие крепости, выданные в царствование Анны Иоанновны, Елизаветы Петровны и Екатерины II, где татары называются служилыми мурзами и князьями. Пожалованные четвертные земли относят ко времени покорения Казанского царства. Говорят, что вся земля подарена сразу небольшому числу владельцев. Жители дд. Могилки и Пенделки утверждали, что им земля была им пожалована после покорения Казани Иваном Грозным, и владели русскими крепостными крестьянами, которые были отобраны лишь при Екатерине II. По их утверждениям, эти служилые татары делились на князей, дворян и челядь. Князья и дворяне были исключены из оклада и владели крестьянами».

Саратовские краеведы в конце XIX в. писали о том, что татары в прежние времена делились на князей, дворян и челядь. И что и князья, и дворяне были исключены из (подушного) оклада, и многие владели крепостными крестьянами, которые давно уже отобраны в казну. «Еще в конце XVI – нач. XVII в. московское правительство все более активно добивается христианизации иноверческого населения, в том числе и обращения татар-мусульман. Принявшим крещение татарской знати жаловалась земля, а также давалось право именоваться князем. Но право феодалов-мусульман владеть крепостными православными крестьянами всячески ограничивалось и запрещалось, начиная с первой трети XVII в. Окончательным ударом по служилому сословию татар-мусульман стал соответствующий указ царя Петра Алексеевича 1713 г., в котором выражалась открытая угроза конфискации поместий тем, кто отказывался принять крещение, и угроза эта, надо сказать, была реализована. Лишившись крепостных крестьян, татарские мурзы превращались в однодворцев, обязанных нести государственные повинности. Они облагались подушным окладом и лишались каких-либо шансов войти в состав дворянского сословия. Указ Екатерины II от 1784 г. предоставил мурзам-мусульманам, записанным в подушный оклад, право восстановления в дворянском достоинстве в случае предоставления доказательств их благородного происхождения. Это коренным образом поменяло ситуацию. Некоторым татарам удалось избавиться от подушного оклада и получить от дворянских собраний признание в дворянском и даже княжеском достоинстве.

В (подушный) оклад все татары д. Могилок были введены в 1855 г. При выдаче владенной записи в 1867 г. заявили протест против оброчной подати, но получили отказ. Права свои считают попранными и особенно недовольны не столько лишением дворянских и княжеских титулов, сколько оброком. Захватного владения никогда не было: землей всегда владели по четвертям; к общинному владению с круговой порукой относятся в настоящее время крайне враждебно, как институту, противному их старинным привилегиям и традициям.

Переверстка земли у жителей Могилок была один раз, но так давно, что ни один старик не помнит о ней. Земля испокон веку разделена на три поля, а каждое поле на 10 конов. Основанием деления на коны служили: 1) качество почвы, 2) расстояние от усадьбы, 3) большая или меньшая доступность потравам от скота. Дробность загонов отчасти устраивается добровольной меной полос между домохозяевами, но, во всяком случае, для мелких дачников, которые составляют огромное большинство, эта дробность крайне неудобна.

Под усадьбы отводилась земля 12×60 саженей на двор, у немногих значительно больше. Новым дворам отводилось места для выгона скота даром. Для сенокоса домохозяева соединяются в паи, по 100 четвертей на пай. Сенокос ежегодно делят на участки, причем неодинаковое количество травы уравнивается размером участков. На разделенные участки мечут жребий. Ограничений в праве пользования выгоном и пастбищем нет. Продовольственный лес в течение 7 лет весь вырубили; делили его по ревизским душам, за исключением умерших и солдатских. 62 десятин продовольственного соснового леса, отведенного казной в 1881 г. поделили на 62 души. Земля переходит по наследству лишь по мужской линии; по смерти домохозяина сыновья ее делят поровну, ничего не оставляя сестрам. Мать, пока живет с сыном, не имеет особой доли. Если же дети уходят от матери-вдовы самовольно, то она может удержать у себя до смерти всю землю. Если же мать выходит замуж в чужое село, земля отнимается (при выходе замуж в своей общине надел не отнимается до смерти). После смерти вдовы земля переходит к отдаленным братьям покойного наследователя, если нет у нее сыновей. Если нет нисходящих и братьев, то по смерти вдовы земля считается выморочной и переходит во владение общины, которая ее сдает в аренду на общественные нужды, но не разверстывается между членами общины»[91].

(ГАСО, ф. 19, оп.1, д. 1)

Документ от 1884 г. о восстановлении дворянского достоинства был подан жителем д. Могилок мурзой Сеитом Альмаметовым сыном Мустафина, где также указывалось, что его предки владели поместьями с сер. XVII в. в Темниковском уезде, а в д. Могилки обосновались примерно в 1680 г. Из свидетельства, выданного Саратовским дворянским депутатским собранием (1857 г.), видно, что «Мурзе Уразмамету Еналиеву Мустафину за службу пожаловано 62 четверти земли, состоящей Пензенской губернии Темниковского уезда в д. Озерки, Могиловки тож. Семья Мустафина начала добиваться дворянского достоинства с 1795 г. В 1855 г., во время переложения с душ на землю податей, платимых крестьянами, земля Мустафина была зачислена в казенно-общественную (а он сам в однодворцы, а потом в крестьяне) и обложена оброчной податью в 32 коп. за десятину, а при передаче крестьян в общие учреждения из ведомства Палаты Государственных Имуществ земля зачислена во владенной записи с оброком в 85 коп. с десятины». Другой документ из того же источника показывает: «Мурзе Салтакаю Байкееву сыну Вергазову за службу по выписи 7187 г. (1679 г.) отказано в Темниковском уезде по обе стороны р. Юнки в поместье земли 25 четвертей в поле, а дву по тому ж., к старому его поместью в его окладе; за сыном Салтакея Алеем состояло Темниковского уезда Пичиполоснаго стана в д. Юнках недвижимое имение пашенная земли 28 четвертей, которые в 7189 г. от него Алея отписана на Великого государя. Семья эта, живущая в д. Могилках Кунчеровской волости, начала отыскивать дворянское достоинство с 1790 г.».

Анализ обширного спектра архивных материалов, произведенный Саратовской ученой архивной комиссией в последней четверти XIX столетия, позволяет делать заключение, что владение крепостным крестьянами во многих татарских селениях Кузнецкого уезда сохранилось в течение многих десятилетий. В некоторых случаях у татар владение крепостными удерживалось до нач. XIX в. Так, со слов татар-дарственников Погорелого Чирчима, они только около VI ревизии (1811 г.) перешли от мурзы Тяфкило к кн. Воронцову. А сама раздача поместий за сторожевую службу прекратилась в самом нач. XVIII столетия. В частности говорится, что «Служилые инородцы, с постоянным различен между ними князей и мурз или дворян, получали земли за службу на сторожевых линиях то в виде прибавки к их старым поместьям на родине – в тогдашних Темниковском, Саранском и Симбирском уездах, то в виде новых окладов, если они не имели таковых прежде».

Мы уже упоминали о том, что в конце XVII – нач. XVII вв. служилые и ясачные чуваши Симбирского уезда образовали ряд новых поселений на территории нынешнего Неверкинского района. До сегодняшнего дня в некоторых татарских селах района (Октябрьское, Карновар) сохранились предания о том, что на месте этих татарских сел жили чуваши, а прежнее имя Октябрьского – Мазарлы («могилы»), дано по сохранившемуся в центре села чувашскому кладбищу (по-татарски – мазар). А рядом с чувашами д. Мазарлы поселились служилые татары, а деревней владел в 1716 г. татарин Качкаев. Также местные жители рассказывают о том, что мишари раньше жили вместе с чувашами, а потом последние постепенно «исчезли», т. е. отатарились. Якобы с. Октябрьское основано служилыми татарами, которым земля была пожалована Петром I в 1712 г. на месте чувашского села. В районе имеется несколько сел, которые были основаны служилыми чувашами и татарами, долгое время жившими совместно (Исикеево, Кунчерово).

В «Списках населенных мест Саратовской губернии, 1914 г.» указано, что в 1911 г. к Кунчеровской волости относились 3 русско-татарские деревни: Кунчерово, Демино (Демкино), Тарлаково (Тарлаково – 1 и Тарлаково – 2) и чисто татарские – Могилки (ныне Октябрьское) и Сулеймановка. Население д. Могилки состояло из 613 дворов приписных крестьян с населением 4016 душ. Жили в деревне также посторонние (должно быть – приезжие) 98 семей. Земельных наделов было очень мало – по 1,7 десятины на семью. Рабочего скота было больше – в среднем 1,2 головы на хозяйство. Но железных плугов было 70 единиц, а вот сеялок не было ни у кого. Мечетей было 5 и 4 школы-мектебе.

В 1882 г. известный пензенский краевед и археолог Ф. Ф. Чекалин писал о том, что население Кузнецкого уезда (73 тыс. муж. пола душ) состоит из четырех племенных групп: 1) великороссов, составляющих 64 % всего населения уезда. 2) мордвы – 17 %, 3) татар – 17 и 4) чувашей – около 2 %. «Отсутствует правильное и равномерное географическое распределение этих групп по уезду. Инородческое население в одних местах гуще, в других – реже, располагается почти повсеместно между великороссийским. Русские гуще всего населяет среднюю часть уезда (город Кузнецк и волости: Кряжимскую, Посельскую, Никольскую, Улъяновскую, Верх. и Ниж. Аблязовскую и Анненковскую) и южную его часть (волости: Черчимскую и Планскую); мордва гуще населяет западную часть уезда, смежную с Петровским и Городищенским уездами (волости: Наскафтымскую, Кулясовскую, Дубровскую, Шемышейскую и Камешкирскую); татары расселились по уезду более или менее равномерно, и чуваши населяют лишь девять соседних друг с другом поселений в юго-восточном углу уезда»[92].

Коренные изменения в жизни татар во второй пол. XIX – нач. XX вв характеризовались процессами формирования этнической общности национального типа. В исследовании этих процессов на рубеже XIX–XX вв. заслуженное место занял историк и ученый Г. Н. Ахмаров (1864–1911), который в частности отмечал в своих трудах: «Татары-мишари Кузнецкого уезда Саратовской губернии мне рассказывали, что в д.д. Пельденге (Тат. Пенделка), Алазане (Елюзани), Дема улы (Демино) Колчуре (Кунчерово), Бигеееве (Бигеево), Чершуме (Тат. Чирчим), Мазарле (Октябрьское), Трое (Б. Труев и М. Труев) и др. живут татарские мурзы: Еникеевы, Дебердеевы, Агишевы, Тенишевы, Янгалычевы, Муратовы, Бичурины, Кулахметовы, Трегуловы, Янгуразовы, Баишевы, Девлетгильдеевы, Богдановы и др. Некоторые из этих мурз имеют особые грамоты на владение землею, например, от имени Ивана Грозного»[93].

Отметим, что Г. Н. Ахмаров в своих исследованиях не ограничивался только изучением архивного материала – он регулярно «ходил в народ», призывал к бережному отношению к историческим памятникам и собирал всю информацию из частных бесед с населением. Историк выражал мнение о необходимости более активного включения в исследовательскую работу самих татар «изнутри». В нач. XX в. татары не имели возможности для создания научных обществ, даже светское образование по ряду объективных и субъективных причин распространялось среди них медленнее, чем в русском обществе. Ученый понимал, что создание объективной картины развития какого-либо государства и определение своего видения исторического процесса требуют использования различных типов источников – вещественных, а также информации исторических сочинений на арабском и других языках, обращал внимание к фольклорным материалам и устного народного творчества.

Г. Н. Ахмарову принадлежит утверждение о том, что в соседстве с булгарами жили племена буртасов, которые также на себе ощутили влияние ислама. Официальное принятие ислама в Булгарском государстве, безусловно, отразилось и на жизни буртасов, но ислам у них якобы не прижился, и не пустил корни так глубоко, как это было у булгар. Они не смогли передать мусульманскую веру своим потомкам, и причиной этому стала их зависимость от хазарского кагана, который не был мусульманином. В качестве продолжателей рода буртасов ученый считал современных чуваш, а не татар, но проблеме этногенеза чуваш он не дал однозначного ее решения. По его мнению, определенное влияние ислам оказал и на финно-угорские народы.

Село Октябрьское в годы Советской власти

Первые годы советской власти были очень сложными: Гражданская война, голод, разруха, эпидемии. Все это не лучшим образом повлияло на развитие экономики не только Пензенского края, но и всей страны в целом. После победы молодого советского государства над внешними и внутренними врагами партия большевиков постепенно накапливала силы и средства и подвела страну к новому историческому этапу – к этапу социалистической индустриализации. Огромная и, вместе с тем отсталая в экономическом отношении страна на тот период должна была преодолеть гигантские трудности и одновременно осуществить запланированные преобразования в кратчайшие сроки. Необходимо было развивать заново целый ряд отраслей индустрии, неизвестных царской России: создать новую оборонную промышленность, построить заводы современных сельскохозяйственных машин, также неведомых старой деревне. Все это требовало огромных средств и человеческих ресурсов. Если капиталистические государства добывали их беспощадной эксплуатацией своего и других народов – захватническими войнами, грабежом колоний и зависимых стран, внешними займами, то советская страна не могла пользоваться этими методами и источниками, а путь внешних займов был для нее закрыт. Поэтому оставалось полагаться только на свои внутренние силы, достигнуть запланированных результатов ценой колоссальных усилий и жесткой внутренней политики, далеко не всегда оправданной.