Шурмин ввел белоголового, белобрового, с голубыми прожилками на щеках и красными глазами человека. Перебежчик назвался поручиком Анненковым.
— Адъютант командира Воткинской дивизии Юрьева...
— Мы немного знакомы с капитаном Юрьевым. Били его осенью в Ижевске,—сказал Азин.— Почему перебежал к нам, его адъютант, ежели Юрьев успешно наступает?
— Буду откровенным, надеюсь, вы поймете меня.
— В ваших интересах, чтобы мы поняли вас. Ответ Азина прозвучал и как предостережение и как призыв к искренности.
— С первого дня гражданской войны я живу в состоянии тревожной неопределенности,—заговорил Анненков.— Мы вот сейчас побеждаем, а меня не радуют эти победы. В них что-то эфемерное, что-то призрачное, я"постоянно ощущаю обреченность белого движения. Правда, это пока психологическое ощущение. Колчак прекрасно вооружен, ему помогают Англия и Америка, у него отличные офицеры, но нет таких солдат, как ваши. Я, русский офицер, воюю с вами и чувствую себя преступником из-за того, что воюю с вами. Ведь вы —народ! А как воевать против собственного народа? Эта мысль мучает не меня одного в среде белых офицеров.
— Кто вы по происхождению? — спросил Пылаев.
— Из старинного дворянского рода Анненковых. Мой прадед был декабристом, а я вот... — Поручик тоскливо пожал плечами. Двоюродный брат Анненков стал карателем, я же не могу. Я не хочу больше воевать за неправое дело.
— И решил переметнуться к нам,— съехидничал Азин.
Легким движением головы Пылаев остановил неуместное ехидство Азина, а поручик не обратил на него внимания.
— Одно преступление порождает другое. Служа Колчаку, я только увеличил бы число преступных деяний против народа. А с русской монархией кончено, монархия расстреляна, сожжена, развеяна по ветру...
Хорошо сказано!—Азин даже крякнул от удовольствия.
=— Правда всегда хороша.
— Если дорожите славным именем вашего прадеда, то обратитесь с воззванием к колчаковским солдатам. Пусть переходят на сторону революции,— предложил Пылаев.
— Как мой пр"изыв попадет в их руки!
— Это уже не ваша забота. Пишите только так, чтобы безграмотные мужики поняли и поверили вам. Шурмин, ты же поэт, помоги поручику.
Вечером Азин читал «Листок белогвардейца», отпечатанный в дивизионной типографии, и чувствовал, что над воззванием поручика потрудились и Пылаев и Шурмин.
— Жарко написано! Люблю высокий стиль, люблю, когда каждое слово, словно пуля, бьет. «У Колчака одна цель — поработить снова народы». Четко, ясно! А это уже совсем здорово: «Цель, для которой требуются неправые средства, не есть правая цель». Это кто же сочинил, поручик или Шурмин?
— Эту фразу вставил я,— ответил Пылаев.
— Ты просто поэт, комиссар.
ebooksa