В начале девятнадцатого направили его в Омск. «Работает хорошо, но слишком уж безбоязненно, слишком хорошо,— думал Никифор Иванович, разглядывая загримированного Артемия. А вот этот омский парень мне ясен, как стеклышко.
зп
Преданный всеми фибрами души революции. А тот, он произвел на меня приятное впечатление, но при повторных встречах я почувствовал в нем что-то неуловимое, ускользающее. А может, я ошибаюсь и предупредить о нем Артемия пока преждевременно?..»
В салон вошел дежурный, вопросительно посмотрел на Артемия. Перевел взгляд на Никифора Ивановича.
Задержали подозрительного человека. Он просит передать вам вот это,—дежурный протянул белый шелковый лоскуток.
«Сим удостоверяется, что товарищ А... является представителем Сибуралбюро ЦК РКП (б) по специальным заданиям, что и удостоверяется подписью и печатью»,—прочитал Никифор Иванович,—Приведите его ко мне.
9
«Левасор» катился пропыленным проселком, подскакивая на выбоинах. Над пшеничными полями стояли снеговой белизны облака, с обочин подмигивали синие огоньки васильков. Пахло теплой полынью, в колеях, взблескивая, рябилась вода. Волнистые холмы скатывались в овраги, замирали перед березовыми колками. Деревья, трава, пшеница нежились на солнце, в окружающем мире был великий покой. Командарм вспомнил степную станцию, набитую тифозными больными. «Стра-детели за народ любят болтать, что страдание целительно: человек, дескать, очищается и возвышается через боль и душевные муки. Беспардонные вруны! Страдание превращает человека в послушного раба или опасного зверя».
Вострецов, покачиваясь на упругом сиденье, тоже размышлял, но о том, как хороша здешняя местность для скрытого передвижения войск.
— По таким оврагам незаметно подберешься...
— Что? Что ты сказал? — очнулся Тухачевский.
Вострецов пояснил свою мысль.
Места великолепные,— согласился Тухачевский.— И для нас, и для противника. Белые ведь тоже умеют подкрадываться неслышно.
Только боевого душка у них кот наплакал, — иронически заметил Вострецов.
А что такое боевой дух? Он находится под постоянным влиянием разных обстоятельств, Белые генералы еще не поняли сути гражданской войны, не овладели изменяющимися ее формами. Им все кажется, что на русских просторах идет «малая война» немецких агентов и кучки заговорщиков, а не грандиозная битва классов.
Видя, как внимательно прислушивается к его словам Вострецов, командарм продолжал:
— Советская Р’оссия еще только создает новую военную науку. Наши командиры зачастую не знают стратегии и тактики, все берут опытом, и часто трагическим. Ріо опыт накапливается...
— Правда, больше берем лихостью,— согласился Вострецов.— Для меня военная теория — тайна ва семью печатями.
— Без знания военной истории нет командира.
— Имена Цезаря и Бонапарта я слышал, а за что они так прославлены, не знаю. Суворов — дело иное, он свой, он русский. «Пуля — дура, штык — молодец» — это я со школьной скамьи помню.
ebooksa