Раскатистые голоса этих искаженных сновидениями отцов и матерей перекликаются с психотическим голосом матери Нормана Бейтса в фильме Альфреда Хичкока «Психо»[104] — злобная и циничная речь, часто слышимая в детстве, всплывает из глубин памяти в моменты жалости к себе и тревожного покоя: фантазии или сны, представляющие собой худший кошмар любого юного млекопитающего, хищническое поведение самого воплощения родительской заботы — отца или матери, пытающихся убить своего ребенка.
Постоянство этих фантазий — отголосок прошлого, жизни наших предков. В Библии, в Книге Бытия (глава 22), рассказана история Авраама, который по велению Бога решил убить собственного сына Исаака. Патриарх привязал мальчика к алтарю и уже готовился казнить его, когда явился ангел Господень. Он отговорил Авраама, указав на барана, которым можно было заменить ребенка в жертвоприношении.
В Коране в версии этой истории божественный приказ убить собственного ребенка пришел к патриарху во сне. Античные тексты пестрят детоубийствами — от Медеи до Ирода[105]. При классической параноидной шизофрении часто отмечается самореферентная мания преследования: человек слышит «голоса», которые приказывают ему, соблазняют или угрожают — часто циничным, язвительным и саркастическим тоном.
В пересказах снов шизофреников содержится более высокая, чем в снах здоровых людей, доля незнакомцев, мужчин, группирования персонажей. Для больных шизофренией типично стремление убежать от общества, исчезнуть в лесу, в горах. Они скорее предпочтут быть брошенными на произвол судьбы и оказаться в дикой природе, чем терпеть преследования злых людей в человеческом обществе.
Психоз — это архаичное состояние, обычное для нашего исторического прошлого и сохраняющееся сегодня на ранних стадиях развития. Значит, должны существовать и общие речевые следы, которые можно найти у детей, психотиков и в текстах, созданных во времена фараонов. Вдохновленный этой интересной и несколько абсурдной идеей, я объединился с физиком Мауро Копелли из Федерального университета Пернамбуку. Мы приступили к математическому анализу структуры речи взрослых и детей — здоровых и склонных к психозам — и сравнили ее со структурой текстов бронзового века.
Это исследование началось в 2006 году. Наталья Мота, которая позже стала психиатром и получила степени магистра и доктора, тогда была студенткой. Она записывала пересказы снов пациентов, страдающих психозом. Чтобы количественно оценить структурные различия между записями, мы решили преобразовать каждую из них в граф, состоящий из слов. Граф — это простая математическая структура для представления любой сети элементов, например: городских автобусных маршрутов, метаболических путей внутри клетки или социальной сети в интернете.
Используя эту модель для анализа пересказов, полученных от людей разного возраста, мы обнаружили, что структура сновидения очень информативна в отношении психического состояния пациента. Если сравнить пересказы снов, составленные двумя типами пациентов, страдающих психическими заболеваниями, — шизофреников и людей с биполярным расстройством, — и снов человека без психотических симптомов, можно заметить поразительное различие: у пациентов с шизофренией они короткие и упрощенные, у пациентов с биполярным расстройством в маниакальной фазе — длинные и извилистые, полные ответвлений и петель. Люди без патологий демонстрируют промежуточный паттерн, который находится между двумя типами больных.
«Нормальные» люди как будто стоят на полпути между лингвистической бедностью шизофрении и речевым богатством маниакального расстройства. Что любопытно: ничего подобного не наблюдается в рассказах о переживаниях в период бодрствования, которые во всех этих группах представлены хронологически, прямо, с небольшим количеством петель.
В совокупности эти лингвистические явления позволяют нам использовать пересказы снов для количественной оценки и постановки диагноза «шизофрения» на ранних стадиях, причем быстрым, дешевым и неинвазивным способом. Таким образом, сны полезны для клинической психиатрии, поскольку дают нам более четкое представление о структуре сознания сновидца, чем если бы мы расспрашивали его о дневных событиях. Это с точки зрения психоанализа подтверждает идею: сны — прямой путь к самым глубоким слоям разума.
Когда мы провели структурное сравнение пересказов сновидений детей, психотиков и древних текстов, особенно шумерских, вавилонских и египетских, их сходство стало очевидным: низкий уровень лексического разнообразия, небольшие сети слов, множество коротких петель и мало длинных. Созревание структуры языка идет по схожей модели в ходе развития отдельной личности и в ходе истории, с увеличением лексического разнообразия и размеров словесных сетей, а также удлинением петель.
Этот процесс претерпел резкий скачок между 1000 и 800 годами до н. э. — между крахом цивилизаций в конце бронзового века, когда произошла Троянская война, и культурным возрождением в начале осевого времени, когда «Илиада» и «Одиссея» были переведены из устного творчества в письменное. Структурное сходство текстов, написанных в бронзовом веке, и снов, пересказываемых сегодня здоровыми детьми или взрослыми с психотическими симптомами, устанавливает связь между психологией и историей, перекидывает мостик к недавнему прошлому, когда люди видели сны наяву, не зная об этом.
Очевидно, что все подобные идеи основаны на изучении субъективных рассказов о человеческом психическом опыте, как анонимных, так и с зафиксированным авторством. В следующей главе мы увидим, как эти описания формируются в мозге, когда он бодрствует и когда спит.
Глава 9. Сон и его запоминание
У человека довольно четко разграничиваются воспоминания, которые можно и которые нельзя осознанно выразить. Как только ум созрел и натренировался, он обычно легко формирует воспоминания первого рода. Какова настоящая фамилия Боба Дилана? В каком веке королева Зинга правила и вела войны в Африке? Кто объединил киломбу из Пальмариса в Бразилии, самую большую общину темнокожих, когда-либо существовавшую в Америке? В какой пропорции нужно взять рис и воду, чтобы получилось хорошее ризотто?
Ответы на эти простые вопросы: Циммерман; XVII век; Аквалтун (дочь короля Конго); часть риса на три части воды и полчасти вина по вкусу. Они содержатся в так называемой декларативной (эксплицитной) памяти[106]. Память, необходимая нам для езды на велосипеде, занятий сёрфингом или капоэйры, совсем другая.
Для тренировки памяти второго типа, как правило, требуется некоторое время: нужно повторить действие множество раз, чтобы поместить в нее воспоминание. Для осуществления этого процесса переконфигурируются обширные нейронные цепи, отвечающие за сложные сенсомоторные действия.
Невозможно научить кого-то сёрфингу, просто описав необходимые движения словами. Езда на велосипеде не то же самое, что подробный рассказ о ней. Капоэйра — это невыразимое познание своего тела, хотя почитать что-нибудь об этом афробразильском танце-единоборстве тоже не будет лишним.
Если во время бодрствования мы получаем какие-то воспоминания, то во сне они воспроизводятся и трансформируются. Реверберация воспоминаний подспудно присутствует в психоаналитической концепции дневного остатка, однако в работах Фрейда нет упоминания о роли сна в обучении. Карл Юнг подошел к этой идее ближе, когда сказал, что сны готовят сновидца к грядущему дню.
Однако первый экспериментальный подход к исследованию взаимосвязи между сном и обучением появился не в Европе (бесспорном центре научных знаний в XIX веке), а в США, чьи университетские традиции в то время еще только зарождались.
В начале 1920-х годов ученые Джон Дженкинс и Карл Далленбах попытались воспроизвести в Корнеллском университете классический эксперимент немца Германа Эббингауза[107]. В опыте, проведенном несколькими десятилетиями раньше, участники-добровольцы заучивали список слогов, которых не было в их языке, а затем ученые замеряли, насколько эти слоги сохранились в памяти по прошествии времени.
ebooksa