– Изменник, убийца! – крикнул Главк, уставившись в глаза своему врагу. – Сама Немезида направила тебя сюда, чтобы подвергнуть тебя моему мщению! По справедливости, ты жертва теней Гадеса, которые теперь спущены на землю. Приблизься только, осмелься коснуться руки Ионы, и твое оружие погнется, как тростник, – я разорву тебя на части!
В ту минуту, как он говорил, местность, где они стояли, вдруг озарилась багровым пламенем. Яркая и исполинская, как огненная пирамида, выделялась гора среди мрака, окружавшего ее со всех сторон, как стены ада. Вершина ее раскололась пополам, или, вернее, над поверхностью ее воздвиглись две чудовищные фигуры лицом к лицу, словно два демона, спорящих между собой из-за мира. Фигуры эти были густого, кровавого, багрового оттенка пламени и далеко озаряли атмосферу. Но внизу подножие горы было все еще темно и погружено во мрак, исключая те места, где струились змееобразно и неправильно потоки расплавленной лавы. Ярко-красные в своих темных берегах, они медленно катились по направлению обреченного города. Над самым широким из этих потоков возвышался какой-то, словно надтреснутый, огромный свод и оттуда, как из пасти ада, вырывался поток этого внезапного Флегетона. И в затихнувшем воздухе слышался треск обломков скал, наскакивавших друг на друга, в то время как они неслись огненным катарактом, – на мгновенье они затемняли то место, куда падали, и затем сливались с пламенной окраской всего потока, по которому мчались.
Рабы громко вскрикнули и, присев на землю, закрыли лица руками. Египтянин стоял, как пригвожденный к месту. Яркий блеск отражался на его повелительных чертах и на его осыпанных каменьями одеждах. Позади возвышалась стройная колонна с бронзовой статуей Августа. И она, казалось, превратилась в огненный столб!
Обхватив левой рукой стан Ионы, а правую руку подняв с угрозой и сжав в ней стилет, тот самый, который должен был служить ему оружием на арене, нахмурив брови, полуоткрыв губы, представляя собою живое изображение гнева и страсти, – Главк ждал нападения египтянина!
Арбак отвел взор от горы и остановил его на Главке!..
– К чему тут колебание? – пробормотал он. – Разве звезды не предсказали мне единственную опасность, которой я подвергнусь? Разве не миновала эта катастрофа?
– Душа, – вскричал он громким голосом, – может пренебречь гибелью миров и гневом воображаемых богов! И силой этой души я останусь победителем до конца! Вперед, рабы! Афинянин, если ты будешь сопротивляться, пусть твоя кровь падет на твою же голову… Иона моя!
Он шагнул вперед, – то был последний шаг его на земле! Земля дрогнула под ним с такой судорожной силой, что все окружающее рухнуло. Раздался треск по всему городу, повалилось немало крыш и столбов! Молния, словно притягиваемая металлом, остановилась на мгновение над императорской статуей, бронзовая колонна затрепетала и рухнула со страшным грохотом, вдавливая мостовую под своими осколками. Предвещание звезд исполнилось!
Удар на несколько мгновений оглушил афинянина. Когда он очнулся, тот же свет освещал местность, земля продолжала дрожать и колебаться. Иона лежала в обмороке, но он не видел ее: взгляд его не мог оторваться от ужасного лица, которое казалось оторванным от тела и высовывалось из-под громадных обломков разбитой колонны, – лица, выражавшего несказанное горе, агонию и отчаяние. Глаза страшной головы быстро мигали, как будто жизнь еще не окончательно отлетела, а губы дрожали и искажались улыбкой, затем внезапно мрак и неподвижность разлились по чертам страшного лица, сохранившего, однако, выражение ужаса, которое нельзя было позабыть.
Так погиб мудрый маг, великий Арбак, Гермес с огненным поясом, последний потомок египетских царей.
IX. Отчаяние влюбленных. – Положение толпы
Главк отвернулся с чувством благодарности и вместе с тем ужаса. Снова схватил он Иону на руки и побежал по улице, все еще ярко освещенной. Но вдруг опять в воздухе стало темнее. Инстинктивно Главк повернулся к горе – и что же! Один из двух исполинских гребней закачался и затем с грохотом, которого никакой язык не опишет, оторвался от своего горючего основания и рушился огненной лавиной по обоим скатам горы! В то же время повалил клуб черного дыма, наполняя воздух, расстилаясь над землей и морем.
Бесконечный пепельный дождь, гораздо обильнее прежнего, принес новое разрушение. Опять тьма окутала улицы густым покрывалом, и Главк, смелая душа которого наконец пришла в изнеможение и отчаяние, в бессилии опустился под какой-то аркой, прижимая к груди своей Иону и решившись умереть.
Тем временем Нидия, оттертая толпой от Главка и Ионы, тщетно старалась снова соединиться с ними. Напрасно она испускала жалобные крики, свойственные слепым. Они терялись среди тысяч криков эгоистического страха. Несколько раз слепая возвращалась к тому месту, где они расстались, останавливала каждого беглеца, расспрашивала о Главке, отталкиваемая всеми с нетерпением и досадой. Кто в такой час мог думать о ближнем? Быть может, в общественных бедствиях самое ужасное – это неестественный эгоизм, порождаемый общим страхом. Наконец, Нидии пришло в голову, что так как решено было искать спасения на берегу моря, то самым верным средством найти своих спутников будет направиться в ту сторону. Ощупывая дорогу своей путеводной палкой, которую всегда носила с собой, она продолжала с невероятной ловкостью пробираться между массами развалин и безошибочно отыскивала кратчайший путь к морскому берегу (так благодетельна была для нее теперь эта привычная темнота, столь прискорбная в обыденной жизни!).
Бедняжка! Трогательно было смотреть на ее мужество! Сама судьба, казалось, покровительствовала беспомощному существу! Кипучие потоки не касались ее, огромные осколки шлака потрясали землю и впереди и сзади, но словно щадили ее хрупкое тело, а когда на нее падала мелкая зола, она отряхивала ее с легкой дрожью и бесстрашно продолжала свой путь.
Слабая, беззащитная, но мужественная, поддерживаемая одним лишь единственным желанием, она представляла собою подобие Психеи в ее странствиях, подобие Надежды, блуждающей в юдоли теней, подобие самой души, одинокой, но бесстрашной среди ужасов и опасностей жизни!
На пути ей беспрестанно попадались толпы народа, то скучившиеся в потемках, то бежавшие куда-то, пользуясь мгновенными вспышками молнии. Наконец, какая-то группа, наскочившая на нее, повалила девушку наземь.
– Как! – вскричал чей-то голос. – Это ты, мужественная слепая! Клянусь Бахусом! Ее нельзя оставлять умирать здесь! Вставай, вессалийка! Вот так… Ушиблась ты? Нет? Ну и отлично! Пойдем с нами! Мы спешим к морскому берегу!
– О Саллюстий! Это твой голос! Благодарение богам! Главк, где Главк! Не видал ли ты его?
– Нет. Но, без сомнения, он теперь уже за городом. Боги, спасшие его от льва, спасут его и от огнедышащей горы.