— Не прощайся! Не надо! — воскликнул он. — Мы к ним вернемся!
— Нет, — ответила Банюта, взглянув на Юрия, — сгинем в этих клетках! — и вздохнула.
— Я освобожу тебя! — воскликнул Юрий с юношескою отвагой, сам не зная, откуда пришла уверенность в спасении.
Банюта вплотную прижалась к отверстию в заборе и спросила:
— Как?
Но Юрий, обуреваемый потоком мыслей, не сумел ответить. Он наклонился к ней.
— Мы убежим, — сказал он, — и я возьму тебя с собой!
Самонадеянность, которою дышали его слова, вызвали на лице девушки румянец счастья. И она подняла руки в знак благодарности.
Может быть, разговор их принял бы теперь более жизненный оттенок, если бы Рымос не цыкнул в знак опасности. Юрий вскочил и, увидев приближавшегося Зигфрида в сопутствии двоих товарищей, очень весело настроенных, поспешил скрыться за угол ограды.
Банюта исчезла. Крыжаки, напевая, вскочили на коней, а стремена поддерживал им Рымос. Начало смеркаться, на небе зажигались звезды. Юрий, не смея опять подойти к забору, поспешно пустился назад в Пинауфельд.
Он шел, чувствуя небывалый прилив сил жизни и сладких, невыразимых упований. Как человек, взглянувший на ослепительное пламя, долго хранит во взоре блеск его лучей, так и Юрий неотступно видел пред собою прекрасное лицо Банюты.
Перед ним открылась новая жизнь… Вчера еще он мечтал о бегстве только ради себя самого, теперь надо было думать о том, как взять с собой свое сокровище. Какую цену могла иметь для него свобода без Банюты?
Сам почти не зная каким образом, он вышел из предместья на ту же самую тропу и беглым шагом поспешил на хутор.
Как ни торопился Юрий, наступила уже ночь, когда он вернулся в Пинауфельд. Швентас, беспокоясь, ожидал его в воротах, а домашние, крикливо, как всегда, садились ужинать, громко высказывая догадки о том, как и где мог заблудиться юноша, ушедший из дома, пешком и еще не вернувшийся. Побаивались даже, не приключилась ли с ним беда.
Когда Юрий явился на пороге, молодые Пинау приветствовали его веселым смехом, а старик — воркотней и вопросами, что случилось, почему он не вернулся вовремя.
Юноша лгал, и довольно неумело. Ему не хотелось сознаться в своем побеге в город. А потом он сочинил, что, заблудившись в зарослях, по ту сторону болот, не мог найти дорогу.
Возможно, что ему и не поверили. Но старый Дитрих не хотел настаивать, а молодые иронически посмеивались, когда Юрий сел за ужин. Разговор вскоре перешел на хозяйство, на волов, на лошадей, так что юноша вскоре незаметно скрылся и пошел к себе, где его ждал Швентас.
Ему Юрий также не хотел признаться, Где был, что видел и какое впечатление произвела на него молодая девушка. Упомянул только, что встретил за городом Рымоса.
— Слушай, Швентас! — сказал он. — Если ты не лжешь, повторяя каждый день, будто тоскуешь по своим сородичам, и если в самом деле хочешь мне помочь до них добраться, то не надувай! Поразмысли хорошенько, приступай к делу, а не то я решусь на безумный шаг и не снесу головы.
Швентас тяжело вздохнул.