— Вовсе не так, — отвечал Дрыя. — Твой глаз все видит в черном свете.
— А у вас — все светлое. Пропели первые петухи — тебе кажется, что день занимается, а это просто зарево пожара, — махнув рукой, сказал Долива.
Дрыя чокнулся своим кубком с кубком Вшебора и промолвил:
— Выпей и будь повеселее.
— Если бы ты, как я, возвращался из Плоцка, — сказал Вшебор, — и если бы в ушах твоих стоял шум от криков этой своры, и видел бы ты весь этот муравейник, да послушал бы, как Маслав хвалится своей силой и своими союзниками, пруссаками и поморянами, пожалуй, и ты бы запечалился.
— Ну, пусть с ним будут пруссаки и поморяне, зато с нами — императорские и Ярославовы полки, — возразил Самко. — У него дерзость и высокомерие, а у нашего государя — корона, и будет он помазан на царство и благословлен, и Бог будет с ним!
Проговорив это, Дрыя встал и обнял печального Доливу.
— Брат мой, — сказал он, — если бы была у меня сила, чтобы удержать тебя с нами, я бы в ноги тебе поклонился… останься с нами…
— И не говори мне об этом, — с нетерпением отвечал Вшебор, — я там оставил брата, — меня отправили, заставив поклясться, что я вернусь, хотя бы с опасностью для жизни.
Самко пристально взглянул ему в глаза, и Вшебор невольно зарумянился под этим взглядом.
— Вшебор, брат мой, кого ты там оставил кроме брата?
Долива, слегка рассерженный и пристыженный в то же время, отвернулся.
— Клянусь жизнью, что ты там больше оставил, чем брата. И отгадаю, кого, — говорил Дрыя. — По дороге вы спасли Спыткову, она и сама недурная бабенка, а дочка у нее — красавица.
— Должно быть, покружили тебе голову либо черные, либо голубые глаза? Ну, говори же, да не лги…
Вшебор взглянул ему в лицо.
— С чего ты это выдумал?
— Я знаю обеих женщин или, вернее, видал их у отца, — сказал Дрыя. — Спыткова рада, — хотя бы ради забавы, — вскружить голову мужчине, а Кася, хотя бы и не хотели того, тянет к себе всякого, потому что она чертовски хороша собой.
— Ах, хороша! — невольно вырвалось у Доливы, но он тотчас же спохватился и умолк.
Дрыя, смеясь, снова принялся обнимать его.
— Я уж знал, что тебя туда тянет, — сказал он. — А так как я знаю обеих, то дам тебе совет. Марта Спыткова, хоть и любит позубоскалить, — толку из этого не выйдет никакого. Она, может быть, считала себя вдовой. Теперь узнает, что ее старик жив, а с ним шутки плохи. Это крепкий человек, он вылечится от всех своих ран, хоть другой на его месте уже четыре раза бы умер… А что касается Каси, то хотя ваш род не хуже их рода, но до нее добраться нелегко. Надо знать старого Спытека!