Жук

— По-видимому… хотя и здесь мне трудно что-либо утверждать. Понимаете, мой стол обычно завален всяческими бумагами, и я не могу быть уверен, что рисунок не появлялся на одном из этих листов. Само подобие, используя ваш термин, разумеется, исчезало.

Я начал подозревать, что случай скорее медицинский, чем относящийся к моей сфере деятельности. И указал на это:

— Не считаете ли вы вероятным, мистер Лессинхэм, что вы переутомились… слишком сильно напрягали свой мозг… и в результате пали жертвой зрительных галлюцинаций?

— Я тоже думал об этом; скажу больше, я почти надеялся, что это так. Но подождите, дайте мне закончить. Тогда вы убедитесь, что такая возможность исключается.

Кажется, он вспоминал все по порядку, намеренно сохраняя холодность. Он словно пытался, вопреки необычайности событий, удивить меня точностью и непредвзятостью каждого слова, произносимого им.

— Позавчера, вернувшись в свой кабинет, я обнаружил там постороннего.

— Постороннего?

— Да… Иначе говоря, вора.

— Вора?.. Понимаю… Продолжайте.

Он помедлил. Его поведение становилось все более странным.

— Когда я вошел, он пытался взломать мое бюро. Вряд ли надо упоминать, что я попытался схватить его. Но… не мог.

— Не могли?… Вы хотите сказать, не смогли?

— Я хотел сказать то, что сказал. Вы должны понять: передо мной стоял не обычный преступник. Не знаю, какой он был национальности. Он произнес всего одно слово, и оно, без сомнения, было английским, но больше я ничего от него не услышал. На нем не было ни шляпы, ни обуви. Единственным его одеянием был длинный темный широкий плащ — и, когда плащ распахивался, мелькали голые руки и ноги.

— Любопытный наряд для грабителя.

— Стоило мне его увидеть, как я понял, что он некоторым образом связан с происшествием на рю де Рабагас. Все, что он говорил и делал, служило тому подтверждением.

— Что он делал и говорил?

— Когда я подошел поближе, намереваясь его скрутить, он громко произнес то самое слово, и оно вызвало в памяти жуткую сцену, от мыслей о которой, хотя я гоню их прочь, мне не избавиться. Одно лишь его звучание повергло меня в дрожь.

— Что это было за слово?

Мистер Лессинхэм открыл рот — и тут же захлопнул его. Выражение его лица резко изменилось. Взгляд застыл и остекленел, подобно пустому взгляду сомнамбулы. На секунду я испугался, решив, что мой гость собрался показать мне, как происходят «видения», о которых я уже был наслышан. Я поднялся, собираясь предложить помощь. Он отстранил меня.

— Благодарю… Сейчас это пройдет.