Месье Террор, мадам Гильотина

22
18
20
22
24
26
28
30

– Конечно. Бригитта Планель.

– Или этот Шевроль.

– Нет. Шевроль не стал бы. Он надеялся, что мы сегодня поженимся.

Франсуаза вздрогнула:

– Неужели до этого дошло?

– У меня не было выхода. Я пообещала ему выйти за него, если он избавит меня от Планелихи. Гражданским браком, тетя, без венчания.

– Как это – «избавит»?

Габриэль даже взгляда не опустила:

– Как угодно, но раз и навсегда. Если ты думаешь, что меня из-за нее терзала бы совесть, то ты ошибаешься. Проклятая баба изводила меня месяцами, а тут нашла новых жильцов и собиралась донести на меня.

– А он ее… он избавился от нее?

– Откуда я знаю? Может, и избавился, но что теперь толку, если мерзкая ведьма опередила нас и меня все равно арестовали?

– Боже, какой ужас! – слезы Франсуазы жгли плечо Габриэль.

– Тетя, что мне было делать? Меня травят уже пять лет: новая власть, Давид, Ворне и пуще всех Бригитта. Неужели я не имела права защищаться?

Франсуаза сцепила худые руки:

– Значит, если бы тебя не арестовали, ты сегодня превратилась бы в мадам Шевроль?

– Этого бы не произошло, – сказала Габриэль сухо. – Я даже заявление не подписала.

– А как же Этьен?

– А что Этьен? Сволочь он, этот Этьен. Готов убить, лишь бы заполучить меня, хотя знает, что я его терпеть не могу. – Обхватила руками колени и упрямо добавила: – Мне никого из них нисколечко не жалко. – Мельком подумала о Ворне и тут же отмахнулась от этой мысли. Ни один мужчина, допустивший, чтобы она очутилась в тюрьме, не стоил того, чтобы тратить свои последние дни на мысли о нем. – Мне жалко только тебя и себя. И обидно, что меня казнят из-за всей этой сволочи.

Франсуаза обняла племянницу:

– Даже не смей так думать! Не казнят. Мы что-нибудь придумаем, я обещаю. И не ругайся, вульгарное сквернословие не подобает девице.