Альтернативная линия времени

22
18
20
22
24
26
28
30

Я поняла, что меня нисколько не заинтересует то, что он скажет дальше. Я предположила, что он задал свой вопрос, только чтобы получить предлог изрыгнуть пространные разъяснения о творчестве группы, которую я определенно понимала гораздо лучше его.

Однако Сооджин почему-то клюнула на эту приманку.

– Я их просто обожаю, но до сих пор ни разу не слышала выступление живьем.

И, как я и предполагала, мистер Расманн воспринял этот ответ как предлог пуститься в многословные рассуждения о «Миллионе глаз», практически дословно почерпнутые из статьи в «Лос-Анджелес уикли». Лиззи достала сигарету, одну на всех, и мистер Расманн учтиво дал ей прикурить. Было классно, что нам дает прикурить учитель, но затем я вспомнила Боба и его желание обойтись «без лишних церемоний».

Лиззи схватила меня за локоть.

– Давай прогуляемся, пока не вышла следующая группа.

Мы вышли в проход, и Лиззи оглянулась назад.

– Этот Расманн такой бабник! Вечно волочится за девчонками из нашего класса.

– Правда? Фу!

Подбежав к нам, Сооджин едва не врезалась в ограждение, у которого мы стояли.

– Девочки, вы почему оставили меня с этим извращенцем?

– А почему ты оставила Хитер с этим извращенцем? – вопросительно подняла брови я.

– Хитер пошла в сортир.

– Что он сделал?

– Ну, сначала я подумала, что он хороший парень. Ну, типа, он попросил меня называть его Томом и стал распространяться о классной музыке. Но затем, типа, у тебя кожа как у китайской куколки, и не хочешь ли ты куда-нибудь сходить после концерта, и все такое.

– Этот козел весь год приставал к девчонкам у нас в школе. – У Лиззи на лице появилось то разъяренное выражение, которое я видела лишь однажды, в тот вечер, про который мы никогда не вспоминали.

– Определенно, у него зуд домогательства.

– Нужно преподать ему хороший урок. – Губы Лиззи стиснулись в жесткую усмешку.

Сооджин также улыбнулась.

Я полагала, что на этом все закончится. Но когда мы вернулись на свои места, мистер Расманн был еще там. Сооджин натянула на лицо фальшивую флиртующую улыбку, к которой прибегала только тогда, когда собиралась отыметь кого-нибудь по полной.