Зримая тьма

Я снова нажал педаль акселератора. На этот раз — резкий толчок и скрежещущее, прерывистое жужжание. Двигатель несколько раз лениво фыркнул. Я нажал на педаль до отказа, чтобы прочистить засорившийся карбюратор, и мотор с ревом завелся. Я с большим трудом вывернул руль, но вместо первой скорости включил заднюю и отпустил сцепление. Машина, рванувшись назад, угодила в воронку. Я потянул рычаг переключения назад и вниз, снова отпустил сцепление и дал двигателю предельные обороты. Автомобиль немного подался вперед, задние колеса отчаянно завертелись, цепляясь за край воронки, мотор ревел, вся машина содрогалась от напряжения… и все же сползала назад. Теренс подавал мне советы, но от волнения я ничего не соображал. Мне удалось взглянуть в заднее окно, однако солнцу снова било в запыленное стекло, и нельзя было ничего увидеть. Я старался успокоиться и забыть, что в любой момент могут вернуться прежние пассажиры машины. Поскольку автомобиль нельзя было вывести из воронки вперед, я снова включил заднюю скорость. Задние колеса скатились в глубь воронки, а ось и выхлопная труба заскребли по земле. Тогда я резко повернул руль, с тем чтобы одно переднее колесо прошло мимо воронки, когда из нее выйдет заднее колесо, потом повернул руль в другую сторону до отказа и снова дал передний ход. Машина закачалась, развернулась в сторону и вылезла из воронки. Я повел ее вперед и поставил бортом к воротам. Теренс выскочил прежде, чем мы остановились. Я выключил зажигание, подтянул ручной тормоз и только тогда заметил, что радио все еще играет. В небе, почти над самой головой, послышался звук, похожий на шум уборочного комбайна. Мы взглянули вверх. Над лагерем показался вертолет и, разрубая ротором желтые лучи света, начал медленно снижаться.

— Латур! — воскликнул Теренс.

— Как в кино. Джи Джи был совершенно прав. Это только модернизированный ковбойский фильм. — Я обернулся назад. — Они удирают.

Гам, на дороге, металлическая сороконожка распалась на части. Автомобили уносились прочь. Похожие на взрывы облачка сверкающей пыли, казалось, подгоняли их. Вдруг из лесу налетел порыв ветра, и за оградой лагеря, где некоторые любители посадили цветы, бешено закружились, пикируя и снова взмывая вверх, сотни лепестков, похожих на крошечные самолеты из серебристой фольги.

Лагерь радостно приветствовал появление вертолета. В ответ из кабинки кто-то помахал рукой.

— Я думаю, можно оставить машину здесь. Не к чему возиться, чтобы привести ее в негодность, — предложил я Теренсу.

Из «бьюика» все еще слышалось мягкое кваканье саксофонов.

Мы перебрались через проволоку и вернулись в лагерь, где увидели Хильдершайма, Вейса, Бьюза и еще нескольких служащих. Напряжение внезапно ослабло. Тревога, преобразившая было мирных и сонных людей, прошла. Все, кроме Хильдершайма, почувствовали облегчение, стали необычайно разговорчивы. Хильдершайм, казалось, уже начал сдавать. Смена боевой обстановки серыми буднями лишила его прежней энергии.

Вертолет, повисев над нами несколько минут, стал тихонько удаляться. Он медленно поплыл по воздушному мостику, перекинутому между нашим лагерем и Эль-Милией, и растаял в небе.

Быстрым шагом к нам подошел Джи Джи.

— Похоже, что те, кто прилетел на вертолете, даже не сочли нужным приземлиться. Пожалуй, есть основания полагать, что волнения кончились. — Тут он что-то вспомнил. — Да, Стив, не пора ли выпустить наших арабов в уборную? Сарай должен охранять Джонстон. Будьте добры, передайте ему, чтобы он дал им возможность выходить по три-четыре человека. Только надо будет хорошенько присмотреть за ними, пока мы не получим официального уведомления, что власти контролируют положение.

— Значит, вы хотите опять запереть их в сарае?

— На сегодняшний вечер. Ничего страшного, если мы перегнем палку ради их же безопасности. Я буду чувствовать себя спокойнее, зная, что арабы под замком.

Я разыскал Шамуна и вместе с ним направился к сараю. Запирать Шамуна вместе с другими арабами мы не сочли нужным. За пять лет службы в лагере нефтяников он привык носить форму компании, пить виски, дышать кондиционированным воздухом, и единственное, что осталось в нем арабского, был его нос. Джонстон стоял у калитки в окованных железом воротах. Я передал ему распоряжение Джи Джи.

— Джи Джи приказал выпускать их группами по три-четыре человека. Потом они должны вернуться в сарай.

Шамун начал отпирать дверь.

— Разве Шамун один не может этим заняться? — спросил Джонстон.

— Он не сумеет с ними справиться, если здесь не будет кого-либо из нас.

— Хорошо. Но вы представляете, сколько времени займет эта процедура? Каждому из этих парней потребуется по крайней мере полчаса. Они скорее откажутся от еды, чем станут торопиться. Не выпить ли нам сначала по рюмочке, а?

— Идите, идите. Я все сделаю сам.