Ее лицо помертвело, хотя, видимо, она заранее приготовилась к предстоящему разговору. Элен быстро вдохнула воздух, как пловец, готовящийся нырнуть.
— Необходимость, — проговорила она.
Я кивнул головой, ибо верил ей. Это была правда и вместе с тем ответ на все подобные вопросы.
— Но, — продолжала она, и голос ее звучал теперь печально и уныло, — как ты понимаешь слово «сбежала»? Не думаешь ли ты, что я была его любовницей?
— Да, думаю, что это так.
— Ну что ж, дело твое, только это неправда.
Я не счел нужным возражать.
— Разумеется, Мишель хотел сделать меня своей любовницей, но я отвергла его.
— Ах, вот как!
— Да, отвергла. И когда я говорю, что Мишель просил меня стать его любовницей, я хочу этим сказать, что точно так же поступил бы всякий мужчина его круга по отношению к женщине, которая кажется ему доступной. Когда же я объяснила ему, что в этом смысле он меня не интересует, Мишель больше не настаивал.
— Понятно. А Блашон тоже не твой любовник?
Элен сделала типично романский жест, словно нечаянно коснулась руками чего-то нечистого.
— Ведь мы говорили о Мишеле.
— А теперь мы говорим о Блашоне.
— Если уж приходится вмешивать сюда Блашона, могу ответить: нет, теперь нет. Я была его любовницей, но с этим кончено. Я вижу, ты стал прямо-таки детективом. Меня это удивляет.
— Ошибаешься. Талантами детектива я не обладаю. Просто меня заинтересовало такое странное стечение обстоятельств. Вот и все.
С минуту мы сидели молча. Я механически регистрировал все мелочи окружающей обстановки. Но вот Элен положила свою руку на мою и заговорила снова.
— Послушай, Стив, ведь ты никогда не интересовался обстоятельствами моей жизни, правда? Может быть, тебя больше устраивало принимать меня такой, какая я есть, и закрывать глаза на мое прошлое?
Я задумался над ее словами.
— Я знал, что здесь что-то не так, но, наверно, не считал нужным слишком глубоко вдаваться в подробности. Можешь считать это трусостью, если хочешь.