Зримая тьма

Полковник с трудом обошел вокруг стула и опустился на сиденье. — После всего, что я вам наговорил, можно подумать, что Блашон недосягаем для простых смертных. Вы помните, как американцы поймали Аль-Капоне? Они обвинили его только в неуплате налога. Как видите, тут не было никаких свидетелей, которые могли бы исчезнуть. Только формальное нарушение закона.

Латур замолчал. Снаружи доносилось шарканье и топот приходящих и уходящих солдат, вечно выполняющих какие-нибудь никчемные поручения по гарнизону. Раздался легкий стук в дверь, и вошел молодой офицер. Он двигался негнущейся походкой, слегка подергивая плечами, как будто его держали за руки невидимые стражники. Остановившись перед столом Ла- тура, офицер щелкнул каблуками и, резко выбросив кверху руку, отдал честь. Затем он вручил Латуру пакет и застыл в ожидании. В этом человеке не было ничего запоминающегося, кроме походки. Армия стерла с его лица все характерные черты, которыми оно, быть может, обладало. Латур кивнул головой, и офицер, повернувшись кругом, вышел. Полковник проводил его глазами.

— Мое начальство требует решительных мер, — сообщил Латур. — Ну что ж, начнем с введения комендантского часа. Проследить за его строгим соблюдением поручено капитану Кребсу. У него особый талант к выполнению приказов. Кребс выдвинулся из рядовых, это настоящий военный автомат. Так вот, если бы вдруг наш друг Блашон решил пренебречь комендантским часом… или, скажем, так: если удастся побудить его совершить неблагоразумный поступок и он появится на улице после наступления темноты…

— Но разве вы можете за это арестовать?

— Разумеется, нет. Во всяком случае, не больше, чем на час-два. Но это все, что нам требуется. Один час. За это время мы успеем обыскать его дом. Видите ли, мы с Боссюэ подозреваем, что Блашон замешан в одном деле, слишком крупном даже для него. Мы думаем, что он снабжает оружием Фронт национального освобождения. Проникнув в его дом, мы рассчитываем найти соответствующие доказательства. Тогда даже Блашон не сумеет отвертеться.

— Да, — сказал я, — может быть, и не отвертится. Простите, пожалуйста, но все это кажется маловероятным, по крайней мере, мне, поскольку я далек от таких дел.

— Вам непонятно, зачем Блашону снабжать оружием противника? Но если вдуматься, как это ни парадоксально, здесь есть известная логика. Фронту национального освобождения не хватает оружия. Без него арабы не могут воевать. Блашон хочет, чтобы алжирцы воевали, с тем чтобы разгромить их раз и навсегда. Поэтому он и снабжает повстанцев оружием. Не говоря уже о том, что это приносит ему немалый доход.

— Понимаю, — сказал я, — но что же мешает вам прямо произвести обыск в его доме? Зачем его сначала задерживать?

— Блашон принял весьма разумные меры предосторожности, чтобы его не застигли врасплох. Его дом похож на крепость. Говорят, он якобы истратил миллионов десять франков, чтобы сделать свой дом неприступным на случай нападения повстанцев из Фронта национального освобождения. Как только Блашон увидит, что мы приближаемся, он тут же уничтожит улики, которые мы ищем. Нет, боюсь, что наша единственная надежда — захватить его вне дома, а потом произвести обыск обычным порядком, на основании ордера. И в этом, мой дорогой друг, я самым искренним образом надеюсь на вашу помощь.

Мне стало немного не по себе, но я молчал, наблюдая, как Латур нервно перебирает руками предметы, лежащие на столе.

— У Блашона есть слабость. Он любит хорошеньких девушек, — медленно продолжал Латур, внимательно разглядывая восточную статуэтку, словно желая расшифровать и прочитать вслух надпись, вырезанную на ее основании. — Да, да, трещина в броне. Ахиллесова пята многих людей такого сорта. Видимо, природа постаралась, чтобы никто из нас не был абсолютно неуязвим. Даже такие умные люди, как Блашон, невероятно глупеют и становятся слепыми, когда в дело впутывается хорошенькая девушка. Это, возможно, оправдывает ту не совсем приятную систему, которой пользуется здешняя полиция, ведя пристальное наблюдение за жизнью одиноких хорошеньких женщин. Скажу вам без преувеличения, что архивы сюртэ забиты такими сведениями; большая часть- из них показалась бы нам с вами страшно банальными и скучными… Подслушивание телефонных разговоров, вскрытие писем… Как солдат, я нахожу все это отвратительным и безобразным, однако Боссюэ уверяет меня, что подобная система себя оправдывает.

Полковник поставил на стол божка с десятью позолоченными руками, простертыми к безразличному миру, поднял глаза и посмотрел мне в лицо, и в тот же миг все элементы головоломки, уже собранные вместе, окончательно легли на свои места. Я словно проснулся после наркоза.

— Мистер Лейверс, мне очень неприятно так грубо вторгаться в вашу частную жизнь. Я могу привести в оправдание только тяжелое, критическое положение, угрожающее жизни тысяч людей. Позвольте мне задать один вопрос. Предвидите ли вы в будущем совместную жизнь с некой молодой особой?

Я отрицательно покачал головой, чувствуя себя разоблаченным и униженным.

— Тогда моя задача становится гораздо легче, — сказал Латур. — Боссюэ уверял меня, что за последнее время вы стали редко посещать эту молодую даму. К сожалению, он вынужден собирать о ней, а следовательно, и об ее знакомых, самые разнообразные сведения.

Блашон… Я подумал о нем, и в моем воображении появилось высокомерное, властное лицо.

— А он знал об этом, или его тоже обманывали?

— Мы пришли к выводу, что Блашон был жертвой самообмана. Ведя такой образ жизни, он должен был время от времени уходить в мир иллюзий, и эта дама была его сказочной принцессой. Ему оставалось лишь не замечать, что она женщина легкого поведения, что стоило немалых усилий, если вспомнить ее образ жизни. Даже и в последний раз он попытался было ничего не заметить, но девица открыто бросила ему вызов. Я говорю о случае с его помощником. Видимо, она решила от него отделаться. Я хочу сказать — от Блашона.

— Но почему? — спросил я, с горечью подавляя безумную и трусливую надежду, на Мгновение загоревшуюся во мне.

— Кто знает? Наверно, ей было страшно с ним, да это и понятно. Ну, а кроме того, Блашон стареет и вряд ли может ей нравиться. А главное, надо помнить, что у таких женщин словно появляется какой-то дар предвидения, когда дело касается их будущего. Вполне возможно, что она предчувствовала нечто такое, чего не знали мы, а может быть, даже пришла к убеждению, что Блашон в конечном счете идет навстречу гибели. Как бы то ни было, эта особа хочет от него избавиться и сейчас с ним даже не встречается, хотя Блашон сходит по ней с ума еще больше, чем прежде.