Я прокашливаюсь и снова пробую заговорить:
– Кажется, я помню, как забросила что-то ногой под кровать.
Райден вздыхает и становится на колени.
– Похоже, там и правда что-то есть, – говорит он.
Кровать прогибается под его весом. Он просовывает ладони мне под мышки и приподнимает меня.
Я шиплю сквозь зубы.
– Прости. Уже почти.
Я сижу на его коленях, привалившись спиной к его груди. Он выворачивает шею, чтобы из-за моей головы видеть руки, на которые накладывает что-то вроде бальзама.
– О… – облегченно вздыхаю я.
– Уверен, что так лучше.
Несколько минут он ждет, пока мазь впитается, и накладывает еще. Потом оборачивает мои израненные руки повязкой.
Я стараюсь думать только о дыхании. Не о боли или ранах. Только о дыхании. Райден закончил перевязывать, но продолжает держать меня на коленях. Некоторое время мы молчим.
– Прости. Я не думал, что он заставит тебя висеть так долго.
– Если не ошибаюсь, именно ты предложил так поступить со мной.
– Это был способ заставить тебя делать то, что хочет капитан. Я ждал, что ты согласишься на уборку раньше, чем подвесят веревку. Тебе не следовало быть такой упрямой.
– Тебе надо бы уже лучше меня знать, – говорю я.
– Да, надо бы. Мне правда очень жаль.
Его извинения почему-то меня разочаровывают. И я говорю:
– Если тебе жаль, значит, тебе нужно прощение. Об этом ты просишь?
Он молчит.