— Не может быть, не может быть! — гневно воскликнула Сара,
— Вот ваши векселя, — он показал их. — Срок уже кончился, кредиторы требуют уплаты…
— Бедный, бедный мой сын! — простонала Сара рыдая.
С минуту длилось молчание. Сара плакала; горбун дышал тяжело. Вдруг Сара кинулась к нему; она осыпала его самыми нежными названьями и умоляла спасти их честь…
— О, пожалей моего сына! — говорила она. — Он дитя. Я, одна я виновата во всем… он дитя…
Горбун был страшен, глаза его налились кровью, грудь и горб судорожно колыхались. Несколько раз хотел он говорить, но язык не повиновался ему, и он только махал руками, как будто прося пощады. Наконец он собрался с силами и тихо сказал Саре, которая рыдала, закрыв лицо руками.
— Вы спасены!
— Я надеялась! — надменно сказала Сара отняв руки от лица, в котором появилось прежнее гордое выражение, и кивнув головой.
Горбун побледнел.
— Только с условием, — прибавил он поспешно.
— Я на все готова! — отвечала она решительно. Горбун молчал.
— Ну, что же? Говори, какие условия? Горбун продолжал молчать.
— Что значит твое молчание? — запальчиво спросила Сара.
Он сдвинул брови. Видно было, что в душе его совершалась борьба.
— Не мучь меня, говори скорее! — сказала Сара более кротким голосом.
Он стал ходить по комнате. Сара пожала плечами и следила с гневом и удивлением, как он прохаживался. Наконец горбун неожиданно остановился прямо против Сары и, глядя ей в глаза, мрачно сказал:
— У меня есть человек, который вам даст денег…
— Я не буду жалеть процентов, и ты будешь награжден…
Горбун пожал плечами и горько улыбнулся.
— Процентов он не хочет!