— Дайте срок, Александра Трофимовна, представлю вам гору книг, где из слова в слово напечатано то же, что и я рассказываю, — о солнце, урожае в Испании и прочих вещах.
— Хорошему у нас никогда не поверят, красавец, — одобрил дедунька Шмалева и, вытягивая в лиловатой полутьме юркую головку, сказал нахохлившемуся Володе: — А ты, сынок, молод еще, чтобы людей судить.
— Лучше на свете не жить, чем быть твоим сынком! — огрызнулся Наркизов.
— Каков актер? — шепнул Никишев Баратову, поведя бровью в сторону Шмалева.
— И ведь неуязвим, хитрец! — шепотом восхищался Баратов.
— А насчет неуязвимости еще проверим… — усмехнулся Никишев и, привстав, слегка откашлялся, чтобы обратить на себя внимание.
Володя обернулся и посмотрел на него взглядом, полным надежды. Шмалев пожал плечами, глянул исподлобья, будто удивляясь и не понимая, что московский гость может внести в простодушную деревенскую беседу о том, о сем.
— А знаете, Шмалев, — непринужденно заговорил Никишев, — Александра Трофимовна, как всякий внимательный слушатель, справедливо выразила некоторое сомнение по поводу добытых вами сведений. Не совсем понятно ей кое-что.
— Вот как! — вскинулся Шмалев. — Но ведь я чистую правду сказал, хоть об заклад биться: на аренах Испании, во всех цирках Испании…
— Да, вы только об этом и рассказываете, — спокойно возразил Никишев. — Но ведь Испания не сплошная цирковая арена, а буржуазное государство, где миллионам рабочих и крестьян живется очень туго… и, скажем прямо, им совсем не до боя быков!
— Расскажите, Андрей Матвеич! Очень интересно… расскажите! — громко попросил Володя, тут же поддержанный целым хором молодых голосов.
— Хорошо, я сделаю кое-какие разъяснения, — согласился Никишев. — Итак, что происходит в Испании?
Никишев рассказал, как тяжело повлиял мировой кризис 1929 года на отсталую промышленность Испании и на ее раздробленное сельское хозяйство, разоряемое безземельем, невыносимыми поборами со стороны помещиков и капиталистов, — подумать только: более шестидесяти процентов, в общей сложности, мелких крестьян, арендаторов, батраков вместе со своими семьями должны кормиться и платить налоги, имея всего около одного (одного!) га земельного надела!.. Более сорока процентов рабочих остались без работы, а многие и без крова. Началось вновь стачечное движение, которое перешло в широкую волну забастовок, в ряде районов Испании поддержанных крестьянством. Массовое это движение шло под знаменем борьбы с монархией и с ненавистной народу фашистской диктатурой Примо де Ривера и со всеми его фашистскими прихвостнями. Под влиянием бурных проявлений народного гнева сначала вынужден был подать в отставку Примо де Ривера, а в апреле текущего года испанский король Альфонс XIII бежал за границу.
— Бежал? Скажи, пожалуйста, экая с ним незадача произошла, с королем-то… — смиренно вздохнул Никодим Филиппыч. — Да, может, он просто так… посердиться вздумал, проучить народишко… а потом, глядишь, и в обрат вернется… а?
— Ну, нет… это напрасные надежды, — презрительно усмехнулся Баратов, которому с первого взгляда показался исключительно противным этот, как он называл его, злоехидный старикашка со всем его «родом».
— Нечего, нечего правду замазывать! — с упрямым задором воскликнул Володя. — Вон там какая борьба идет, в этой самой Испании… это вам не забавы в цирке с разными боями быков и тому подобной ерундой!.. Уж ежели рассказывать берешься о другой какой стране, так раньше всего о главном надо говорить, а не о безделках!
— И никакой там чудной жизни нет, а наоборот, люди голодают, — подхватила Лиза. — Разве только дряхлых старичков можно этими сказками обмануть!
— Ну и ну! — с притворной печалью вздохнул Шмалев, укоризненно глянув в сторону Никишева. — У меня, грешного, такой заступы, как у тебя, Наркизов, конечно, нету… да и откуда мне, деревенскому парнишке, такие премудрости знать?.. Ой!.. Кто тут?
— Я, я, — добродушно сказал остановившийся за его спиной Петря Радушев. — Вечеруете? А завтра не проспите?
— Вот о разных странах рассказываем, дядя Петря, — просительно сказал Шмалев, — да Никодим Филиппыч тут же молодых уму-разуму учит.
ebooksa