Шведское огниво

Сам хан на это пошёл, скрепя сердце. В глубине души он так и не простил Юрия за то, что он заставил его пролить невинную кровь. Хоть Юрий и отговорился на Кавгадыя. Его же самого в Твери не было. После смерти Дмитрия ярлык на великое княжение Узбек передал его брату Александру.

Только, словно злой рок висел над тверскими князьями. Вскоре в Твери восстали горожане, убили ханского посла Чолхана. Бежал Александр сперва во Псков, потом в Литву. Великим князем стал брат Юрия Иван.

Теперь московские дела затягивают и этого Наримунта. Его отец как раз приютил и поддержал бежавшего Александра. Уже и цена за удалую головушку назначена.

Затянули они и Злата.

Завтра придётся отвезти литовского княжича к эмиру. Пускай отправит его к Узбеку. Как ни крути, а это безопасней.

Плохо только, что Злат перебежал дорогу самому эмиру Алибеку, сыну того самого Исатая, что некогда Тук-Бугу зарубил и Узбеку путь на царство отворил. За ним могучий род кийятов. С Алексия взятки гладки – он монах, его ханский ярлык защищает. А вот на наибе отыграются.

Снова вспомнился мудрый Кун. Он как-то сказал: «Когда два тигра дерутся, умная обезьяна сидит на дереве и ждёт, когда можно будет завладеть добычей».

Когда судьба посылает тебе нового врага, его враги становятся твоими друзьями. Придётся вспоминать, кто точит зубы на самого Алибека. Хочешь – не хочешь совать нос в придворные дрязги. Попал в воронью стаю – каркай. По всему выходит, что, коль крымский наместник дружбу водит с генуэзцами, то между ним и кунгратом Могул-Бугой, который благоволит венецианцам, сейчас пробежала чёрная кошка. Больше надеяться не на кого.

Если Сулейман не ускакал в ночь, а послушался совета, то выедет рано утром. Другого пути, как по дороге мимо этого постоялого двора нет. Значит нужно завтра встать пораньше. С этой мыслью Злат и уснул.

Он не ошибся. Когда он, поднявшись ещё затемно, потихоньку, чтобы не разбудить Илгизара, вышел за ворота, то вскоре услышал в предутренней тишине топот лошадей.

– Молодец, что послушался, – похвалил наиб Сулеймана, радостно соскочившего с коня, чтобы поприветствовать его, – Люди выспались, лошади отдохнули. Ещё до вечера будете в Новом Сарае. Есть у меня ещё одна важная новость для Могул-Буги. Очень важная, поважней всех остальных. С неё и начни, как до эмира доберёшься. Передай, Алибек кийят, сын Исы, вёл в Сарае тайные переговоры с московским посланником о выдаче ему пленённого сына литовского князя Гедимина Наримунта. Запомнишь имя?

– Наримунт, Наримунт, – повторил Сулейман.

– Повторяй в дороге, всё равно делать нечего. Так вот, этот Наримунт от Алибека сбежал и сейчас находится у меня. Это очень важно. А теперь не медли.

Сулейман кивнул, вскочил в седло и через мгновение со своим маленьким отрядом исчез в тумане.

XXV. Превратности судьбы

Нужно было спешить. Едва заскрипела во дворе телега водовоза, начинавшего свой объезд с самого дальнего места, Злат отправился во дворец. Дождя не было, зато всё укутал густой туман и было сыро и неуютно. Зато заметно теплело и не было ни дуновения. На дороге наибу не встретилось ни души, но из светлеющей мглы уже доносились звуки и запахи просыпающегося города. Переговаривались где-то расходящиеся по домам ночные караульщики, пахло дымом.

Подъехав ко дворцу, Злат сразу понял, что опоздал. Сегодня не только он поднялся до рассвета. Запертые обыкновенно в эту пору ворота были раскрыты, а двор был полон лошадей и всадников. Возле великолепного скакуна, покрытого роскошной попоной, скучал стремянной, в такой же шёлковой юбке, как у Сулеймана.

Стражники не приветствовали наиба, как обычно, а сразу обступили его прямо в воротах.

– Эмир велел задержать тебя и доставить к нему, как только ты появишься, – сказал старший. И негромко добавил, как бы предупреждая, – К тебе домой тоже отправили стражу.

Поднятый до рассвета с постели эмир был зол. Он сидел возле жаровни, с ещё только разгоравшимися углями, вместе с молодым человеком, одетым в расшитый красный халат, опоясанный золотым поясом. На шапочке посетителя с металлическим навершием красовалось два пера. В комнате зажгли сразу несколько ламп, поэтому было даже слишком светло. После сумрачной туманной улицы эта нарочитая яркость показалась Злату недоброй и необычной. Потом он понял: лампы стоят в разных местах, поэтому исчезли тени.