Шведское огниво

Только теперь Злат заметил позади эн-Номана, почтительно переминавшегося Илгизара.

Во дворе, между тем начиналось самое интересное.

– Это мой пленник! Я его забираю! – кричал Алибек, – Взять его!

– Стоять! Именем великого хана! – взревел эмир, – Кто не повинуется – умрёт!

Все замерли. Один, не понимавший кипчакского Наримунт продолжал что-то горячо говорить. Эмир повернулся к Алибеку.

– Послушай, ты! Щенок! – он особенно громко и чётко выговорил это слово, сделав после него паузу. Это прозвучало так неожиданно и оскорбительно, что кийат вжал голову в плечи.

– Пусть твой дед делает, что ему заблагорассудится у себя в Крыму, где милостью хана он назначен наместником. А здесь наместник я! Или ты думаешь, что я никчёмная старая баба, позабывшая в какой руке держат саблю, а мои нукеры, совсем раскисли от городской жизни? Вообразил себя молодым лисом, ворвавшимся в курятник? Слушай моё решение! Для тебя и твоих олухов будет лучше, если ты покинешь Сарай до захода солнца. Ты ведь ехал к хану на праздник? Вот и езжай. А я подам на тебя жалобу. Пусть хан решает, что делать с твоим пленником.

Со стороны всё это смотрелось совсем грозно и лишь наиб догадывался, что хитрый царедворец старается исключительно для взора эн-Номана. Почему не состроить из себя лишний раз матёрого старого пса, рыкающего на поджимающих хвост молодых волков? Тем более, оказавшись вдруг, рядом с шейхом.

Эмир прекрасно знал, что отец Алибека Исатай долго был наместником в Хорезме, откуда был родом сам эн-Номан. С тамошними жителями он часто не ладил и те жаловались на него хану, пытаясь прибегать к помощи своего могущественного и влиятельного земляка. С тех пор между хорезмийцем и кийатом пробежала чёрная кошка.

– Подойди ко мне юноша, – позвал эн-Номан Наримунта, – Толмача не нужно. Злат переведёт мне твои слова.

– Так зачем ты хотел видеть эмира Сарая?

– Мне сказали, что этого человека, – юноша указал на наиба, – Арестовали из-за меня. Я решил, что это несправедливо и пришёл.

– Так, значит всё-таки арестовали?

– Молодец просто неверно понял! – испугался эмир, – Ты же видишь, он совсем не знает нашего языка. Злат! Скажи! Разве тебя кто арестовывал? Просто этот, возомнивший из себя черт те что сын ишака, – ловко ввернул неугодного отца, показав на спину уже выезжавшего со двора Алибека, – орал про задержания и палачей. Может кто и принял всё это за чистую монету.

Эмир понизил голос:

– Он ведь даже православного монаха требовал арестовать. Это тоже прикажете всерьёз принимать?

– Ты верный страж законов, – одобрил шейх, пряча в бороду улыбку, – счастлив государь, у которого такие слуги.

– А ты, я вижу, храбр и справедлив, – повернулся он к Наримунту, – Из тебя получится хороший правитель. Окажи мне честь, достойный юноша, посети мою скромную обитель. Эмир, я думаю, отпустит тебя под моё поручительство? Ты тоже дай ему слово, что не сбежишь. Ты доказал, что ему можно верить.

XXVI. Предсказание шейха

От угощения шейх наотрез отказался. Оно готовилось для Алибека, не будет же эн-Номан довольствоваться объедками. Однако несколько милостивых слов всё-таки сказал и даже покровительственно похлопал эмира по плечу, одобряя его намерение подавать жалобу хану. Тот почтительно кланяясь проводил почётного гостя до самых ворот и подсадил в повозку.