От такой дерзости Алибек только разинул рот и судорожно хватал губами воздух.
– Зачем ты его всё время задираешь!? – в отчаянии закричал эмир, – Ты что, не понимаешь, кто перед тобой? Не на базаре же с носильщиками беседуешь?
– Посмотрим, так ли он будет весел в руках палача, – прохрипел Алибек.
– Посмотрим, так ли ты будешь грозен, когда дослушаешь эту историю до конца, – в тон ему отвечал Злат. Он повернулся к эмиру, – Меня обвиняют в очень серьёзном преступлении, поэтому цена моим словам сейчас небольшая. Может послать за этим самым Алексеем и спросить его?
– Ты не хуже меня знаешь, что служителей церкви могут судить только люди митрополита. У него на это есть ханский ярлык.
– Разве я сказал судить? Просто попросить рассказать, как было дело. Если ему нечего скрывать, конечно.
Эмир задумался. Мысль явно показалась ему разумной. Злат между тем, продолжал:
– Кроме того, как было дело может рассказать сам Наримунт.
– Хочешь отправиться его ловить? – с подозрением прищурился эмир.
– Зачем ловить? Я же не зря говорил, что он долго не пробегает. Литовский княжич уже давно сидит под замком. Мне не хотелось будить его слишком рано, он ночью долго бегал по кустам, весь ободрался и устал.
– Где его схватили?
– Он пытался увести ночью с постоялого двора моего собственного коня. И смех, и грех.
У эмира вырвался вздох облегчения. Он рассмеялся и вытер рукавом испарину со лба:
– То-то я не пойму чего это ты улыбаешься? У тебя, оказывается, всё уже готово. Похоже, уважаемый Алибек, твои люди тебя обманули. Чтобы скрыть собственную оплошность. А ты, сам того не желая, обманул меня, – кийят хотел было что-то сказать, но эмир жестом удержал его, – Пустое. Служба моя такая. Приходится и ночью из постели вылезать. Давай покончим с этим делом. Злат! Бери стражу и вези сюда этого пленника.
– Обвинение с него ещё не снято! – запротестовал Алибек, – Как можно поручать ему это дело?
Эмиру такие речи пришлись не по нраву. Он поджал губы, но спорить не стал.
– Будь по твоему. Пошлю другого.
– И моих людей! – с горячностью встрял Алибек.
Услышав сопение, начинавшего раздражаться эмира, он примирительно добавил:
– Они же знают княжича в лицо.