Риданские истории II

— Кажется, «Верь в себя». А имя этого парня… — Фил на секунду задумался, подворачивая рукава своего пальто. — Вспомнил! Это Фрейзер Токинс. Он давно присылает нам свои работы, но, по-моему, ему не хватает немного терпения для того, чтобы его песня не была похожей на черновик. Но в этот раз Фрейзер Токинс хорошо поработал над собой. Да, «Верь в себя» продержалась бы не одну неделю на верхушке нашего чарта, как пить дать.

— Кстати, Фил, насчет выпивки, не хочешь посидеть в баре, пропустить по кружке пива? — поинтересовался Тони.

— Это было бы кстати! — Фил подкинул связку ключей в воздух и, ловко поймав их в кулак, выжидающе уставился на одевающегося Тони. Затем будто о чем-то вспомнил и добавил: — Мне нужно сделать один важный звонок. Я буду ждать тебя на улице!

Мешок

1979 год. Холодное осеннее утро, съежившееся в легкой вуали тумана под мелкими каплями моросящего дождя. С порога собственного дома Фред — светловолосый плотный юноша в клетчатой рубахе и потертых джинсах — видел, как маленькая девочка лет шести-восьми галопом продиралась сквозь лес голых стеблей кукурузы невдалеке. Она появилась неожиданно, будто бы из ниоткуда. Белая маечка и розовые шортики мелькали среди желто-зеленой растительности, приближаясь к жилищу Фреда, где он жил со своей семьей. Также позади малышки юноша увидел нечто, волочащееся за ней походкой, присущей живому мертвецу. Странное дело, но оно то исчезало куда-то на мгновение, то вновь появлялось среди колышущихся стеблей кукурузы. Это человекоподобное существо или даже что-то иное тащило вслед за собой какой-то тяжелый мешковатый предмет, тянулось к девочке одной рукой, но с каждым шагом отставало от нее. Спасавшаяся оборачивалась на бегу и испугано кричала, но Фред не мог разобрать слов из-за шума ветра, кружившего над полем и его домом и дроби дождя, бьющего по черепичной крыше. Единственное, что ему было ясно — она попала в беду.

— Отец! Скорее сюда! — лишь крикнул он, покосившись через плечо на парадную дверь. — Ружье! Бери ружье!

Через мгновение на пороге появился мужчина с густой серебристой бородой и выразительными черными глазами. Он сразу же впился взглядом в кукурузные стебли и вскинул оружие.

— Беги к нам, девочка! — что есть мочи крикнул он, пытаясь перекричать непогоду.

Затем переглянувшись, мистер Джонс и Фред помчались навстречу малышке. Мужчина и не думал стрелять в преследователя, боясь случайно попасть в девчушку, но яростно угрожал расправой и целился в монстра из ружья.

Существо внезапно сменило направление, устремляясь к лесу, что начинался в пятидесяти ярдах к востоку от кукурузного поля, застыв темной стеной. На секунду оно пропало из виду и снова появилось; то припадало к земле, то поднималось чуть выше макушек стеблей. Оно было похоже на сушеную рыбину, плывущую по волнам и поднимающую свою головешку то и дело над поверхностью воды. Вот существо опять исчезло и материализовалось из ничего, крепко держа в цепких руках свою странную ношу.

Через минуту, когда трясущаяся от холода и страха девочка прижималась к незнакомому мистеру Джонсу и всхлипывала, преследователь уже скрылся в лесу.

— Ты в порядке? — мягко спросил мужчина ее. — Он гнался за тобой? Зачем? Кто же он?

В ответ та только пожимала худыми плечиками и во все глаза смотрела на рубаху мистера Джонса пугливым взглядом.

— Ступай, Фред, отведи ее в дом, — сказал отец сыну, легонько поглаживая девочку по дрожащей спине. — Пусть твоя мать пока займется бедняжкой. А затем поспеши к лесу. Ты будешь нужен мне. Вместе мы поймаем этого черта, кто бы он ни был и передадим в руки полиции. Пусть разбираются со всем этим… — он хотел сказать «дерьмом», но вовремя осекся. При девочке такие плохие слова говорить нельзя — слишком мала. — Ну, с Богом.

Отец бросился к лесу, выставив перед собой дуло ружья, а Фред взял девочку за руку, и они вместе направились к дому. Она не побоялась большого мальчика и не отдернула свою холодную ладошку.

Когда они приблизились к крыльцу, на пороге уже ждала обеспокоенная миссис Джонс…

2009 год. Парк развлечений, находящийся недалеко от Риданской бухты, гудел в этот день как муравейник. Повсюду была слышна поп-музыка, доносящаяся из стереосистем, установленных на возведенной ко Дню смеха круглой сцене в самом центре парка. В глубине ее за микшерным пультом со светящимся мониторчиком восседал на барном стульчике отрешенный от всего живого диджей в черных солнечных очках и кивал головой в такт басящей композиции. Внизу сцены бесновались самые преданные поклонники безвкусных песен и ярые любители уличных танцев.

Столпотворения людей были везде: у киосков с мороженым и лимонадом, у пивного бара, перед различными аттракционами навроде высоченного чертова колеса или столбика с шайбой, которая подпрыгивает вверх, стоит лишь как следует ударить кувалдой в нужное место. И даже у тряпичной ширмы, за которой доброволец за деньги должен унижаться, подставляя свою физиономию под резиновые мячи, что летели из рук всех желающих влепить такому по первое число.

В отдалении от сцены, где музыка не так сильно заполняла округу, отчетливо слышался гомон и смех. Дети и взрослые пребывали в прекрасном расположении духа, и каждый второй обязательно держал в руке длинную палочку с сахарной ватой, белой или же розовой. Даже немногочисленные полицейские, выставленные для поддержания правопорядка, и те стерли со своих лиц обыденные серьезные выражения. Они медленно сновали по аллеям, вокруг фонтанов, мимо палаток с сувенирами, радуясь в душе, что сегодня на этом посту шанс погонь и перестрелок сведен к минимуму, нежели в момент несения патрульной службы на дорогах, возле банков или на темных улицах особо злополучных кварталов.

Единственный, кто не разделял народного настроения — это Джессика Харт. Худощавая девушка лет тридцати с небольшим, с надменным взглядом синих глаз и каштановыми волосами, стянутыми тугой резинкой в крутой пучок на затылке. Вместо того, чтобы наслаждаться прохладным пивом на лавочке, она вынуждена жариться на солнце под рекламным щитом из тонкой фанеры, надетым на нее, словно бронежилет. «Ждем вас в „Товарах дядюшки Кроули“! Всегда свежие продукты! Каждый день скидки!» — обманчиво гласил рекламный лозунг, если эти несколько несозвучных слов можно было назвать рекламой. Отвратной рекламой — да. И отвратительный, неудобный щит. Самое место для него — рядом с кабинкой уличного общественного туалета, но… Загвоздка в том, что плату за эту работу, где чувствуешь себя самой последней идиоткой, мисс Харт получит не раньше чем в конце дня от мистера Кроули, красномордого любителя денег и пустых длинных речей, из которых следовало только одно: лишней монеты из его большого кармана не выпадет. Ну а в карманах Джессики гулял ветер, и на него не купишь даже пустого пластикового стакана. А значит, придется попотеть еще несколько часов под фанерными листами с кричащими буквами.