Мертвее не бывает

— Эээ… рубашку, — ответила я. — Но я ее нигде не вижу, так что лучше я…

— Перед смертью она избавилась от многих вещей. — Голос миссис Смолл подрагивал. — Она могла кому-нибудь ее отдать или… Конечно, выбрасывать твою вещь она бы не стала…

— Нет-нет, все хорошо, — поспешно заговорила я. — Теперь я припоминаю, что вроде бы разрешила ей одолжить эту рубашку другой девочке. Все в порядке. Мне уже пора идти.

У меня было такое ощущение, что мои легкие сжались, и, сколько бы я ни вдыхала, наполнить их воздухом не получалось.

Я была решительно настроена разобраться с призраком Лидии, но это оказалось для меня как-то чересчур — вот так ворваться в место, наполненное грустью, которая являлась прямым следствием моих собственных поступков. Весь план был большой стратегической ошибкой. Я оказалась в стане врага, не имея при себе ни единого патрона. Пришло время отступать.

Но миссис Смолл присела на краешек матраса и подняла на меня взгляд.

— Ты одна из девочек, которые состояли в ее клубе?

Я не знала, что делать: сказать правду или начать отнекиваться. В итоге я сдалась и кивнула.

— Я была рада, что она нашла так много хороших друзей. — Миссис Смолл взялась за краешек халата и начала перебирать его пальцами. — Я беспокоилась за нее. А потом она начала общаться со всеми этими девочками — с вами — и стала такой… красивой. Она казалась счастливой. Так что я ни во что не вмешивалась. Но сейчас я думаю: возможно, стоило… Не знаю.

У меня появилось ощущение, что я задыхаюсь. Я уже хотела извиниться и уйти, но теперь, когда миссис Смолл заговорила, слова текли из нее рекой.

— Врачи сказали, что догадаться было невозможно. Развитие аневризмы нельзя заметить. Но ведь мать должна понять, если с ее ребенком что-то не так? — Она потянулась за одной из вешалок и, схватив ее, сильно ударила себя по ноге. — Я относилась к ней невнимательно. Я даже не могу вспомнить, когда в последний раз говорила ей, что я ее люблю. Если бы можно было вернуться в прошлое хотя бы на одну минутку…

Значит, она не винила меня…

Она винила себя.

У меня в глазах стояли слезы.

— Мне правда пора идти.

— Они не забыли ее, правда? — спросила миссис Смолл. — Другие девочки? Они вспоминают о ней?

— Я вспоминаю. — Наконец-то я могла сказать правду. — Я постоянно о ней думаю.

Если честно, я не знала, думают ли о Лидии Солнечные девочки. Разумеется, в повседневных разговорах ее имя не упоминалось. А вдруг только я о ней и вспоминала? И если да, что могло быть печальнее этого?

— Я хочу верить, что люди ее не забывают. — Миссис Смолл не отводила от меня широко распахнутых глаз. В них читались усталость и мольба.

— Я уверена, что они готовят что-то, чтобы почтить ее память, — проговорила я. — Страничку в школьном альбоме, что-нибудь такое.