Анна хватает парня за подбородок, больно сжимает длинными пальцами, ногтями впивается в персиковую нежную кожу. Мальчишка крутит головой в попытке увернуться.
— Заткни свой милый ротик, — еле сдерживает свой гнев, глотает воздух, чтобы не сорваться и не ударить снова. — Я хочу, чтобы ты больше никогда не устраивал мне допрос. Иначе я вышвырну тебя.
Нунг пытается вырваться. Анна держит крепко, дотягивается до губ, предупреждает об угрозе. Кусает, выпускает маленькие капельки крови.
— Ну что ты, малыш, — облизывает его губы, успокаивает своего вспыльчивого детеныша. Она понимает, что теперь лишь этот мальчишка остается для нее отдушиной и навредить ему совсем не хочется. — Я на дне рождения Брюса обидела тебя? — переводит разговор, мурлычет кошкой и все ближе спускается к шее. Анна знает, что Нунг послушный и предупреждение понял сразу. — Что ты хочешь за мою оплошность?
Парень терпит, елозит спиной по сбившимся подушкам. Не хочет ругаться и окончательно злить свою хозяйку. Ему до смерти страшно остаться одному без ее силы, власти и покровительства, а самое главное, он не хочет потерять такую больную, но очень ценную для него любовь. Нунг мнется, глаза не поднимает, хлюпает носом, но сдается. Лучше так, чем в немилости.
— Феррари, — тихо говорит он. Забивает на дурные мысли и воспоминания. Сейчас Анна его, а Сергей лишь назойливое имя.
— Умничка, — целует его женщина.
Стягивает простыню, забирается руками в каштановые волосы и по новой начинает исследовать обнаженное тело. Малыш стонет и сильнее тянет губы, позволяя наслаждаться их пухлой мягкостью. Как будто в первый раз и ночи было мало.
Их горячую любовь прерывает звонок телефона.
— Не бери его, — шепчет парень на ухо женщине, дергает головой, натягивает ремни на запястьях.
— Не могу, мой сладкий, — Анна отрывается от его губ. — Рабочий день в разгаре. Наверное, это Брюс меня потерял, — она сползает с кровати, где на теплом шелке с черной повязкой на глазах остается ее мальчик. Она поправляет взмокшие волосы, накидывает на себя простыню, которая немного защищает кожу от прохлады. Берет телефон с тумбы.
— Да, Брюс. Если ничего срочного, то все разговоры потом, — расстроена, что ее отвлекли по пустякам от сладкого. — Ты меня отвлекаешь.
Брюс молчит долго, только сопит и громко дышит.
— Брюс, что случилось? — Анна подходит к окну. Фонари уже погасли и город погрузился в пыльный серый туман.
— Анна, Анна, — дрожит голос.
— Ну же, Брюс, говори… — злится.
— Сергей. На Сергея совершили покушение. Он в реанимации, и врачи отказываются со мной разговаривать. Я звонил, а там…
— Откуда информация? — голос не меняется, а в груди уже дыра растет со страшной силой.
— Мне позвонили с фирмы. Да и в новостях только об этом и говорят, — гремит, как приговор, голос Брюса.
— Кто? — Анна прислонилась к окну, смотрит вниз с высоты своего пентхауса. Чувствует, что летит, долго летит, каждый вздох как последний. Царапает холодное стекло, хочет вырваться из плена плоти. Сама разрывает себе сердце и кровавыми руками сползает медленно по стеклу. Не будет жить в мире, где нет ее котенка.