— Замени одну зажигалкой, лучше картечью.
Я кивнул, переломил ружьё и заменил один патрон. Разумно, можем оказаться в тесном закрытом помещении, где гранатой стрелять себе дороже. Вентиляционные ходы, постепенно уходили вниз, в одних местах это был пологий спуск, переходящий с этажа на этаж, в других ходы шли вертикально вниз, и нам приходилось прыгать. Трижды мы слышали, как в помещениях, через которые мы проползли, начиналась какая-то реакция на шорох и стук. Изредка доносился всё тот же топот.
Внезапно полумрак, к которому мы уже привыкли, сменился ярким светом. Шурик, который полз впереди, спрыгнул вниз, за ним последовала Нэнси, а за ней из разорванного жёлоба выпрыгнул и я. Мы оказались в очередной лаборатории, чем здесь занимались, сказать было сложно, вдоль стен стояли барокамеры, некоторые из которых включились при запуске системы энергоснабжения. Когда глаза привыкли к яркому свету ламп, мы смогли рассмотреть вентиляционный короб. Он был разорван, не распилен, не взорван гранатой, а именно разорван. Кто-то, обладающий чудовищной силой и когтями, длиной в полметра, что-то (или кого-то) оттуда доставал. Толстая оцинкованная сталь была порвана на лоскуты. О судьбе того, кто был в трубе, можно было легко догадаться, стену украшало застарелое бурое пятно.
— Надо осколки отогнуть, — Шурик показал рукой на уходившее в стену отверстие, — тогда снова влезем и пойдём дальше.
— Смысла нет, — задумчиво ответила Нэнси и снова погрузилась в себя, — мы прошли шесть уровней вниз и, если навигатор не ошибается, около полутора километров по горизонтали. Цель должна быть прямо под нами.
— Ха-ха-ха, — раздался голос позади, мы резко обернулись, вскинув стволы, но стрелять не стали.
Глава двадцатая
Это был человек.
— Признаю, вам удалось зайти гораздо дальше, чем прочим искателям удачи, а всё благодаря простейшему трюку с вентиляцией. Кто-то здорово ошибся, сделав трубы такими. Помню, как-то у нас сбежали лабораторные мыши, именно по трубе. А потом, то тут, то там, стали находить задушенных лаборантов…
— Короче, — сказал я ему.
Он замолчал и подошёл поближе, теперь мы смогли его рассмотреть, как следует. Это был худощавый мужчина, лет сорока на вид, он был одет в белый халат, но от уже виденных нами зомбаков его отличало то, что халат был чистым. Волосы его были коротко подстрижены, но явно давно не мыты, что бросалось в глаза на фоне белоснежного халата. Пепельно-серый цвет лица тоже выдавал в нём какую-то болезнь, хотя, возможно, длительное время в закрытом помещении повлияло. Но главным были его глаза, у некоторых они бывают мутными, или наливаются кровью, или желтеют от гепатита, здесь же белки глаз были залиты какой-то чернотой, которая делала радужку и зрачок почти невидимыми. Впрочем, я бы не обольщался насчёт его болезней, он силён и опасен, иначе не вёл бы себя так нагло с тремя вооружёнными людьми.
— Можно и короче, — он присел на стул и пристально посмотрел на нас, глаза стали ещё темнее, — моя фамилия Клейн, доктор Клейн, после безвременной кончины директора этого заведения, я управляю всем проектом.
— Дядя, не свисти, — Шурик попытался его образумить, но ствола не отводил, — какого проекта? Центр давно заброшен, по этажам твари шастают, а наверху, между прочим, аппаратуру вывозят.
— Как тот партизан, который не знал, что война кончилась, и ещё десять лет поезда под откос пускал, — поддержал я.
— Да будет вам известно, что мне глубоко плевать на происходящее на верхних уровнях, — он широко улыбнулся, зубы были странного синеватого цвета, — настоящие исследования здесь, в самом сердце, здесь находится вся нужная аппаратура, здесь создаётся то, что уравнивает учёного с богом, с той только разницей, что бог вымышлен, а учёный сидит перед вами.
Он мерзко захихикал, словно нашёл в своих словах что-то смешное. С головой этот яйцеголовый явно не дружит.
— Чего тебе от нас нужно? — устало спросил Шурик.
— Надо полагать, вы пришли сюда из любопытства, чтобы просто посмотреть на красивые кабинеты с пробирками и ретортами? — голос его начал напоминать змеиное шипение, глаза сощурились и окончательно почернели, — сомневаюсь. Вас интересуют прорывные технологии, то, что другие учёные, те, что живут на поверхности, мечтают создать, но не могут.
— Допустим, — спокойно сказал я, — что с того? Дай нам то, что мы хотим, и мы спокойно уйдём.
— Знаете, — он покосился в мою сторону, — вас я, наверное, оставлю в живых, вы выглядите человеком грамотным, а мой лаборант уже порядком поизносился, лучше ему влиться в ту тёплую компанию, что встречает гостей наверху.