А могла ли я судить по поступкам дожа? А по его словам?
На словах повелитель Огненной империи оставался властным и несгибаемым господином, который ждал от меня подчинения и ничего более. В поступках же казалось, что по крайней мере он человек, который умеет быть благодарным.
С тех пор, как я рассказала ему о покушении, моя жизнь и впрямь изменилась. И если сравнить наши первые встречи с последней, то это были небо и земля. Он больше не пугал меня, не рычал, не угрожал. Не пытался заставить меня испытывать унижение на глазах зала, полного гостей. Пусть это и была иллюзия, но мои чувства оставались настоящими.
А теперь дож даже разрешил наедине называть себя на «ты». Так, словно был самым обычным мужчиной, а не каким-то там невероятным и почти единственным во всем мире аватаром огня.
Странно. Все было слишком странно и тяжело для моего понимания.
— Ты хотела бы сбежать отсюда? — вдруг спросил Ал, и меня будто прошило насквозь.
— Сбежать? А это возможно?
Черные глаза несколько мгновений глядели на меня, а затем снова устремили все внимание на рисунок, который на этот раз пошел по другой руке. Там пальцы Ала творили нечто невероятное. Золотые цветы переплетались стеблями и лепестками с мельчайшей драконьей чешуей. Создавалось впечатление, что я — настоящая драконица… Разве что в человеческом теле.
— Все возможно в этом мире, — пожал широкими плечами Ал. — Главное — хочешь ли?
Щеки вспыхнули, сердце забилось быстрее. Я вдруг вспомнила, как давала слово Сициану. Как говорила, что буду слушаться его, подчиняться. Добровольно буду его лаурией.
Вмиг стало жарче.
Показалось вдруг, что рука Ала на мне дернулась. Я испуганно взглянула на него, пытаясь понять, видит ли он мое состояние, но мужчина рисовал, как и прежде, не поднимая глаз.
Я вернулась мыслями к дожу. Обещание… Входит ли в него еще одно — остаться во дворце Хальвейль навсегда? Я вообще-то планировала вернуться в свой мир. Домой. Поэтому хотелось бы думать, что я теперь почти послушная лаурия, но все это временно.
— Сбегать я не планирую, — покачала головой, Ал бросил на меня короткий взгляд и кивнул. — Но оставаться в этом дворце — тоже.
Черные брови моего собеседника сдвинулись, но он не поднял головы.
— Тебе не нравится роль лаурии? — тихо спросил он. — Это считается большой честью.
Я невольно фыркнула.
— А ты сам бы захотел, чтобы тебя насильно сделали чьим-то любовником, а затем навечно привязали к госпоже? Или к господину?
Ал дернулся и побагровел. Вскинул на меня горящий черный взгляд, и привычная чуть ленивая маска безразличия мигом слетела с его лица.
— То-то и оно, — хмыкнула я.