Понятия не имела, что следовало делать дальше, но пришлось рискнуть и импровизировать. Я склонилась в небольшом поклоне, и… дож протянул мне руку с золоченым кубком.
Огненные глаза стали еще ярче. Боги, почему он не отводит взгляд?
Огонь медленно стал приобретать красный оттенок и выходить за черту глаз. Это было жутко… и завораживающе.
Во рту пересохло.
Я быстро отвела взгляд и, используя всю возможную ловкость, сняла кувшин с подноса, наливая темно-алое вино в бокал.
Дож убрал его, но продолжал на меня смотреть. Словно я должна была сделать что-то еще.
Сглотнув ком в горле, я аккуратно взяла одну вилочку с рулетиком, напоминающим карпаччо, и… поднесла к его губам.
К этому моменту меня уже довольно сильно трясло. Но одно правило победы я хорошо знала с детства: даже если вы чего-то очень сильно боитесь, самое главное — не подавайте виду. И тогда все вокруг поверят, что для вас страха не существует.
Люди как звери — всегда чувствуют страх. А испугавшийся выбывает из игры первым.
Моя игра должна была продолжаться.
А потому я неторопливо поднесла к губам дожа канапе и затаила дыхание.
Мягкие темно-алые губы приоткрылись и обхватили закуску, коснувшись моих пальцев.
Меня прострелила молния жара. Что-то темное и сладкое скрутилось внизу живота.
Музыка вокруг звучала все также громко, как и прежде, двое представителей морской империи все еще что-то говорили рядом. Но дож смотрел только на меня. А я видела только его.
Его черные волосы, струящиеся по широким плечам, его смуглое властное лицо с теперь уже алыми, как кровь, глазами. И его незаметно шевелящуюся под нарядом татуировку…
Я глубоко вздохнула, стараясь привести бешено скачущие мысли в порядок, но не преуспела. Радовало одно: я только что выполнила первую часть задания, не ошиблась, ничего не испортила. И оставалось совсем немного. Вот-вот можно будет отойти от дожа, расцепить тяжелую колдовскую связь наших взглядов и уйти прочь.
Вот только я не учла одного факта. Того, что учесть и предугадать было невозможно.
Дож вдруг поднял руку и играючи ударил по подносу. Серебряное блюдо взлетело в воздух вместе с кувшином, а затем с грохотом упало на пол, расплескав по начищенным каменным плиткам темно-бордовую жидкость.
У меня в груди что-то взорвалось, разливаясь по ребрам вымораживающей стужей.
Дож склонил голову набок, глядя на меня пугающими глазами, за которыми змеилось что-то темное и насмешливое.