Говорить становилось все труднее. С каждой секундой воздух вокруг будто превращался в жидкое пламя, втекающее в легкие.
— Ну тогда и я не буду тебе лгать, хорошо? — опасно прищурившись, проговорил мужчина.
Наверное, мне нужно было кивнуть или что-то ответить. А возможно, этот вопрос не подразумевал ответа. Я уже ничего не понимала.
Дож меж тем едва заметно улыбнулся.
— Прямо сейчас я отпущу тебя, и ты сможешь вернуться к себе в покои, — сказал он, чуть откинув голову назад. Черные волосы качнулись вдоль лица, захотелось дотронуться до них.
Сумасшествие.
— Ляжешь спать и забудешь о том, что тут случилось, — продолжал дож, и я как завороженная слушала его голос. Красивый, бархатистый, глубокий… как шум падающего водопада.
Хотелось ему поверить.
— Тоже ложь, да? — спросила я, с какой-то непонятной мне самой надеждой заглядывая в его огненные глаза, которые вдруг резко стали красными.
Темные губы дожа медленно растянулись в улыбке.
— Да, — выдохнул он, придвинувшись к моим губам и почти касаясь их.
А в следующий миг опустил руку вниз, каким-то коротким движением расстегнул брюки и, не успела я выдать ни звука в ответ, коснулся твердой плотью моего распахнутого, раскаленного от желания тела.
Хотелось закричать. А еще — качнуться навстречу. Хотелось вонзить ногти в мощные плечи и придвинуть к себе этого во всех отношениях идеального наглеца. Хотелось дать ему пощечину, покраснеть и слезть, чтобы гордо удалиться куда-нибудь подальше.
Но вместо этого я резко наклонилась и накрыла чуть изогнутые в улыбке губы.
Горячие… Боже, какие же они были горячие. И я, наверное, даже испугалась бы. Но ко всему прочему поцелуй с Сицианом был еще и самым сладким, самым невероятным и сводящим с ума.
Почему-то я боялась называть его по имени даже у себя в голове.
Казалось, что само прикосновение к нему будило внутри бурю ощущений, которыея просто не могла испытывать, не должна была. Каждый нерв начинал дребезжать, передавая жгучие импульсы в мышцы, под кожу, в самые кости.
Дож улыбался. Я чуть отстранилась, чувствуя, как кружится голова, будто каждое мгновение все сильнее пьянею. В ушах громко стучал пульс, сквозь который уже почти не было слышно ничего вокруг.
И только эта его наглая самодовольная улыбка чуть возвратила меня в реальность. Как удар хлыста. Жгучий, но тоже, к сожалению, приятный.