— Вот как? — приподнял черную бровь Сициан. — Девственница, значит. Ты и пахнешь как девственница.
С этими словами он вдруг склонился к моей шее и едва ощутимо провел по ней носом, тихо втягивая воздух.
Мурашки проследовали дорожкой его прикосновения.
А еще когда он отстранился, за его темными губами сверкнули чуть заметные острые клыки. Но они почти сразу исчезли, и я решила, что мне показалось.
— Девственость не имеет запаха, — пробормотала я, окончательно запутавшись в происходящем.
— О, еще как имеет, — ухмыльнулся дож. — И ты, как ни странно, тоже имеешь совершенно определенный аромат, Александра. Думаю, я смог бы найти тебя по нему в толпе народа даже с закрытыми глазами.
Я даже немного испугалась.
— Звучит ужасно, — призналась я.
— Ты пахнешь… как страсть, — выдохнул он, не сводя с меня глаз, которые опять стали красными. — Как голод и жажда. Как вода в иссушенной солнцем пустыне.
По позвоночнику вниз спустилась змея дрожи. Стало тысячекратно жарче.
А еще я почувствовала очень странное ощущение. Словно дож меня соблазнял. И это было откровением, ведь, на мой взгляд, не было ничего проще, чем взять рабыню силой. Собственно, именно таким, жестоким и властным, дож и показал себя в первый день нашего знакомства. Именно таким, судя по всему, его и видели окружающие: убийца, тоталитарный правитель, отец, приказавший убить мать своих детей. Чудовище, одним словом.
Но почему-то он не торопился вести себя согласно собственной славе.
Это… сбивало с толку.
Это приручало. И я пыталась нарочно напоминать себе, рядом с кем я нахожусь, чтобы не впасть в ложные заблуждения. Чтобы потом не оказаться в плену последствий жестокой ошибки.
— В таком случае у вас очень чуткое обоняние… Сициан.
Выдохнув имя Красного дожа, я словно сама себя ударила по нервам. Щекочущее, дразнящеприятное ощущение прокатилось по телу, начинаясь от самого языка.
Я должна была звать его «Сияющий». Но не стала.
Дож несколько мгновений смотрел на меня, не моргая, не отрываясь. А потом вдруг сказал:
— Мне нравится, как звучит из твоих уст мое имя, Александра. — Ия с трудом не улыбнулась, потому что, к сожалению, мне тоже нравилось, как звучит мое имя из его уст. — Но за твою дерзость я тебя все же накажу.
Мои брови как-то сами собой взлетели вверх.