813

– Ты предупредил о моем прибытии братьев Дудвиль?

– Да, ваша комната готова, вы можете лечь спать… Если только этой ночью не попытаются похитить Пьера Ледюка. Меня бы это не удивило, особенно если принять во внимание маневры человека, которого заметили Дудвили.

Они миновали сад, тихонько вошли в здание виллы и поднялись на второй этаж. Там находились оба брата, Жан и Жак Дудвили.

– Никаких известий от князя Сернина? – спросил Ленорман.

– Никаких, шеф.

– А Пьер Ледюк?

– Весь день лежит в своей комнате на первом этаже или в саду. К нам он никогда не поднимается.

– Ему стало лучше?

– Намного лучше. Отдых преображает его на глазах.

– Он целиком предан Люпену?

– Вернее, князю Сернину, поскольку он не подозревает, что это одно и то же лицо. По крайней мере, я так полагаю, с ним ведь никогда не знаешь. Он не стремится к общению. О, это странный тип. Есть только одна особа, обладающая даром воодушевить его, заставить говорить и даже смеяться. Это девушка из Гарша, которой князь Сернин его представил, Женевьева Эрнемон. Она приходила уже три раза… Да вот хотя бы сегодня…

И он шутливо добавил:

– Я думаю, они немного флиртуют… Вроде как его светлость князь Сернин и госпожа Кессельбах… похоже, он строит ей глазки!.. Чертов Люпен!..

Господин Ленорман не ответил. Чувствовалось, что все эти подробности, которым он, казалось, не придавал значения, запечатлеваются в тайниках его памяти до того момента, когда на их основании надо будет делать логические заключения.

Он зажег сигару, пожевал ее, не закурив, снова зажег и бросил.

Задав еще два-три вопроса, он, не раздеваясь, бросился на кровать.

– Разбудите меня при малейшей надобности… А пока я сплю. Ступайте… каждый на свой пост.

Все вышли. Миновал час, два часа…

Внезапно Ленорман почувствовал чье-то прикосновение, и Гурель сказал ему:

– Вставайте, шеф, открыли калитку.