– В путь. Вы, двое, берите этого… вы, двое – того… Никакого света и никакого шума… Дело серьезное! С самого утра обыскивают сад… Усердствуют человек десять или пятнадцать. Возвращайся во флигель, Гертруда, и чуть что, звони мне в Париж.
У Ленормана создалось впечатление, что его куда-то несут, а через какое-то время ему показалось, что они на улице.
– Подгони свою колымагу, – произнес голос.
Ленорман услышал шум экипажа, запряженного лошадью.
Его положили на пол. Рядом с ним втиснули Гуреля. Лошадь пошла рысью.
Переезд длился около получаса.
– Стой! – приказал голос. – Спускайте их. Эй, возница, поверни колымагу так, чтобы задняя часть упиралась в парапет моста… Хорошо… На Сене никаких судов? Нет? Тогда не будем терять времени… Эй, вы привязали им камни?
– Да, булыжники.
– В таком случае действуйте. Препоручи твою душу Господу, господин Ленорман, и помолись за меня, Парбери-Рибейру, более известного под именем барона Альтенхайма. Ну как? Все готовы? Что ж, счастливого пути, господин Ленорман!
Ленормана поместили на парапет. Его толкнули. Он почувствовал, что падает в пустоту, и снова услышал насмешливый голос:
– Счастливого пути!
Через десять секунд настала очередь инспектора Гуреля.
Парбери-Рибейра-Альтенхайм
В саду под присмотром мадемуазель Шарлотты, новой сотрудницы Женевьевы, играли девочки. Раздав им пирожки, госпожа Эрнемон вернулась в комнату, служившую сразу и гостиной, и приемной. Она расположилась за столом и принялась приводить в порядок бумаги и книги записей.
Внезапно она почувствовала чужое присутствие в комнате. Встревожившись, обернулась.
– Ты! – воскликнула она. – Откуда ты явился? Каким образом вошел?..
– Тише, – молвил князь Сернин. – Выслушай меня, и не будем терять ни минуты. Женевьева?
– Пошла к госпоже Кессельбах.
– Когда будет здесь?
– Не раньше, чем через час.