Я знал. А еще я знал, что я уничтожу Титова, профессора, Зиму. Уничтожу всю их банду. Не потому, что они покушаются на Россию или президента. А потому, что они забрали сына у горничной Яны. Они могут искалечить Катю. Они посмели принуждать меня делать то, что я не хочу. И вынуждают не силой убеждения, аргументами или, в конце-концов, подкупом. Они поставили мне ультиматум. Делай что велено и получай таблетки или умри. Я физически почувствовал, как электрические разряды гнева пробежали по ладоням.
Когда я зашел, в столовой еще никого не было. Судя по сервировке, ужинать будем вчетвером. На столе стоял великолепный обеденный сервиз, белоснежный фарфор с золотым орнаментом в африканском стиле. Сначала я решил, что на ужине очередной раунд соблазнения проведет Ирина Николаевна, но окинув взглядом стол решил, что женщин сегодня не будет. Слишком мужской набор напитков и закусок. Вероятно, на сегодня назначен самый важный разговор. По моим прогнозам, именно сегодня, после моей ломки в тюрьме, когда я, по их мнению, максимально разбит и физически и морально, мне подставят дружеское плечо. Сейчас меня будут убеждать присоединиться к заговорщикам. Посмотрим. Надеюсь, кроме жизни, мне предложат что-то очень ценное. Пост министра в новом правительстве уже предлагали, очень интересно, на что сегодня расщедрится Григорий Семенович.
Любопытно, кого Титов пригласил на ужин в качестве команды поддержки. Вероятнее всего это будет пока еще не знакомый мне Иван Сергеевич, социолог, про которого Григорий рассказывал, что он может поведение индивидуума и общества с невероятным процентом попадания предсказать. Вторым помощником, скорее всего, будет священник, его Высокопреподобие отец Ираклий. Из безуспешных попыток наладить со мной дружбу через женщин и черную икру, Титов вероятно метнется в сторону духовного, божественного обоснования нашего сотрудничества.
В группе компаний Максим почти тысяча ресторанов. От точек быстрого питания на фуд кортах больших торговых центров до роскошных премиум ресторанов с мишленовским уровнем шефов. И в каждом из них оборудованию зала уделяется не меньше внимания, чем выбору продуктов, позициям в меню или подбору технологического оснащения кухни. А может даже больше. Ведь средний срок службы кухонного оборудования восемь-десять лет, а вот потребительские предпочтения меняются раз в полтора-два года. И их нужно чутко отслеживать. Сегодня гости предпочитают ковры, диваны и низкие столы, а завтра всем нужны стулья и аквариумы на стенах. Но каково бы ни было направление заведения, каков бы ни был ценник на блюда, есть одно непреложное правило. Гостю должно быть очень комфортно принимать пищу, но недостаточно комфортно для долгого сидения без заказа. Все просто. Емкость человека ограничена. Никто не съест два салата, два основных блюда и два десерта. Даже если будет сидеть в ресторане пять часов. При условии комфортной температуры, прием пищи из трех блюд составляет четырнадцать минут. Это салат, горячее, десерт. Еще шесть минут на кофе. Итого, мечта любого ресторатора — это обновляемые каждые двадцать минут посетители. Три оборота с одного стола в час, итого пятьдесят два цикла за тринадцати часовой рабочий день. Разумеется, чем сложнее блюдо, тем больше времени на него уйдет у повара. Некоторые позиции с момента заказа нужно ждать сорок-пятьдесят минут, технология приготовления не позволит сократить это время. Помимо ингредиентной составляющей и цены работы повара в стоимости такого блюда будет сидеть и дополнительное время, которое гость будет занимать столик. Кстати, именно поэтому самыми высоко маржинальными позициями во всех заведениях являются напитки, и холодные, и горячие, и горячительные. Именно их заказывают повторно, без еды, занимая таким образом место в зале. Естественно, ни один ресторан, вне зависимости от уровня, не позволит себе даже намекнуть гостю на то, что ему пора бы уже освободить столик. Даже если вы уже рассчитались и сидите за пустым столом, официанты будут вам мило улыбаться и лишь иногда подходить с вопросом, не желаете ли вы что-либо заказать. Так как же намекнуть гостю, что засиживаясь он отнимает деньги и у владельца бизнеса, который теряет продажи, и у персонала, который мог бы получить дополнительные чаевые от новых гостей? Мебель. Ресторанные стулья должны быть чуть-чуть удобнее табуретки. Они должны выглядеть как очень удобные, но не должны располагать к долгому сидению. Самое эффективное и простое решение придумали в McDonald’s. Жесткая мебель, на которой не так уж и удобно сидеть, а тем более не получится развалиться и релаксировать. Минимальное расстояние между столами, никому не нравится есть, когда проходящие посетители чуть ли не задевают твои локти. Ритмичная музыка, под которую волей-неволей посетители убыстряют свой темп. И разумеется никаких розеток. Разрядился ноут — иди домой, нечего сидеть пол дня с чашкой кофе в бесплатном WiFi. А еще обратите внимание на глубину суповых ложек в ресторанах, где подают бизнес ланч и где такой услуги нет. Кажется, такая мелочь, но чем больше ложка, тем быстрее съедят суп и освободят место следующему посетителю. Это еще в тридцатых годах прошлого века немцы придумали.
Огромный обеденный стол мог бы вместить человек пятнадцать, но сегодня он был сервирован лишь на четверых, по два кресла с каждой длинной стороны стола. Причем, я обратил внимание на то, что к столу приставили именно кресла, с подлокотниками, с высокой спинкой. Во время прошлого ужина тут были простые деревянные стулья. Это еще раз доказывает мои предположения, что настал час Икс, во время ужина мое эго будут усиленно, в шесть рук, массировать, а после еды, скорее всего с крепкими дижестивами, мы будем умно беседовать и аргументировать необходимость переворота.
Дверь открылась и стремительной походкой вошел Григорий, за ним, на пару шагов отставая, шел доктор, Виктор Иванович. Последним в комнату вошел священник, степенно переставляя ноги, скрытые длинными полами рясы, и оттого создавая впечатление, что он не идет, а плывет. Вот значит как. Я думал все же социолог будет, ну да и то правда. В этом обществе наука всегда будет уступать религии. Все, что не получается обосновать логикой и аргументировать фактами можно побить «искренней верой», не требующей доказательств.
Вероятно, троица продолжала давно начатый разговор. По крайней мере Титов продолжал какую-то фразу, начало которой я не слышал, при этом его совершенно не волновало, успевают ли за ним его соратники.
— Батогами, батогами таких учить. И не говорите мне про человеколюбие или христианское милосердие. Милосердие это мысли о большинстве. А если за ради интересов большинства нужно одного нерадивого казачка покалечить, так то ништо, то допустимо.
Как бы с удивлением обнаружив меня в комнате Григорий остановился и спросил.
— Вот скажи мне, Максим, у тебя сколько сотрудников? Вот станешь ты ради всех своих людей жалеть одного единственного поваренка, который воровать вздумал, или проучишь его чтобы другим неповадно было?
Да что это за каша у тебя в голове, ну где связь между воришкой и всеми сотрудниками? Я еще раз восхитился тому, с какой заразительной энергией этот человек умеет говорить чепуху. Талантище!
— У меня недостаточно данных, чтобы однозначно ответить на твой вопрос. И может ты все же познакомишь нас с батюшкой, не вежливо как-то? — Как мне нравится смотреть на его лицо в те моменты, когда ему дают понять, что не он тут самый горький перец.
— Познакомлю. Не переживай. И набожность мне тут не разыгрывай, я знаю, что ты в храме последний раз когда был? Ан то та же, не был ты в храме. Ты же в, тьфу, прости Господи, в Ватикане католическом чаще бываешь, чем в православной церкви, вот и неча тебе мне пенять, что с батюшкой не знакомлю, не дорос еще, твое коммерчество, ты до батюшки.
— Буде, Григорий, буде тебе бушевать, может наш гость только на дороге к Богу, может он пока еще странник, обитель не обредший, плутает в потьмах. И наша задача свечу зажечь, мы для всякого, кто еще к Богу не пришел, маяком быть должны, светочем путеводным. — Говоря это священник поправлял сбившийся на бок от ходьбы большой желтый наперстный крест, висевший на цепи из крупных плоских звеньев, соединенных двойными мелкими кольцами.
Странно, мне казалось, кресты у священников золотые, а это очень тяжелый металл, как мог тяжелый крест съехать в сторону, разве что он лежит на поповском пузе. Но при взгляде на священника у меня ни то, что слово «пузо» на ум не приходило, даже несколько пренебрежительное «поп» об этом мужчине я бы не сказал. Пожилой, далеко за шестьдесят, седая ухоженная борода лопатой лежит на груди, серебряные волосы собраны в небрежный хвост и перевязаны каким-то обрывком черной веревочки, массивный нос, нависающий над тонкими, чуть синеватыми губами. Но главное глаза. Изумрудно зеленые, словно бы сверкающие, как будто за ними, в голове, включена громадная ярчайшая люстра. Именно такое глаза были бы в качестве иллюстрации помещены в Википедию к статье о пронзительных, светящихся, смеющихся глазах.
— Хочешь познакомиться? — Между тем продолжал священник. — Давай знакомиться, я Ираклий. Отец Ираклий. Иногда, в знак уважения, меня зовут Высокопреподобным, но это так, это суета, ты лучше зови меня просто Отец Ираклий.
— Максим, святой отец, давайте лучше за стол уже сядем, хлеб преломим, чарочку поднимем, тогда и назнакомимся и наговоримся. — В разговор вмешался Григорий. — Я знаю гость наш, Максим Александрович, сегодня не обедал, да и, кхм кхм, завтрак мне кажется у него был не так чтобы… — Титов замешкался в поисках слов.
— И то правда, коллеги, я признаться и сам сегодня и обед пропустил, и позавтракать не смог, все думал о вас, любезный Максим, я как узнал, что на последних сутках действия таблеток вас из дома увезли, так аж извелся весь, всю ночь не спал, все утро переживал, — излишне торопливо произнес доктор и первым направился к столу, отодвинул кресло на дальней от меня стороне и уселся на него. — Что тут у нас, Григорий Семенович, чем потчевать будешь?
На столе, чуть левее центра, стояли в ряд бутылки с виски, темным ромом, текилой. В серебряном кулере в кубиках льда бутылка водки. Интересно. Ведь наверняка эти люди не единожды вместе ужинали, значит они хорошо знают вкусы друг друга. Четыре вида крепкого алкоголя на четверых? Либо у них у всех разные вкусы, либо это опять таки простые понты, шоу даже в мелочах. Хотя нет, если бы меня хотели впечатлить, обязательно поставили бы ведерко с шампанским, непременно каким-нибудь Кристаллом или Дом Периньен.
Посреди стола стояла большая, литра на три, супница. Вокруг расположились рыбные и мясные нарезки, селедочница с искусно расположенными несколькими видами сельди под луковыми кольцами, сало, розетка с вероятно сально-чесночной мазанкой (значит в супнице будет борщ).