— Отец Ираклий, может все же останешься, поужинаем? — неожиданно спросил Григорий. — Наш социолог, Иван Сергеевич, что-то задерживается.
Ответ священника, с одной стороны, меня порадовал. Он подтвердил, что я способен просчитывать титовские шаги. Но одновременно, этот ответ меня крайне насторожил. Если поп сказал правду, а по нему было видно, что он уверен в своих словах, мое положение не совсем такое прочное, как я рассчитывал.
— Помилуй, Григорий, Великий Пост на дворе. Это вам, воинам, и то скрепя сердце, я позволяю скоромное вкушать, ибо вы на войне, вам силы требуются. А мне не престало. Моя битва она во мне, мое поле боя оно в молитвах за вас и за всех казачков. И мое оружие это чистота. Чистота и духа, и тела. Вот через шесть дней Светлое Воскресенье настанет, вот и разговеемся. Тем паче, вы же сейчас судьбу этого бусурмана решать станете, — святой отец небрежно кивнул в мою сторону, — а коли вы его убить порешаете, так я в этом и участвовать не стану, хотя и разубеждать вас не намерен. Я изначально был против, ну на кой ляд нам этот нехристь?
Священник повернулся ко мне. Его изумрудные глаза светились добром, пониманием, именно такими глазами смотрит отец на своего любимого сына.
— А ты, Максим, ты радуйся. Ты ведь либо на святое дело согласишься, в стан воинов небесных войдешь, кто не словом, но делом христианству поможет. Ну либо смерть в светлую седмицу примешь. Я за тебя в любом случае молиться буду. Мои мольбы они сильные, они Господу угодны, я знаю. Потому как бы оно не сложилось, а ты, на твоем языке сказать, по любому в плюсе. Но я тебя все же прошу, ты Григория послушай и как он накажет сделай. Хоть ты и собака безродная и никакой не казак, но тоже божья тварь, и убивать тебя это грех, за который мне казачков отмаливать ой как долго придется. Но ништо, надо будет — отмолю.
Глава 29
Ответ священника, с одной стороны, меня порадовал. Он подтвердил, что я способен просчитывать титовские шаги. Именно сегодня на ужине мне выложат все карты, все аргументы, почему я должен примкнуть к заговору. Но одновременно, этот ответ меня крайне насторожил. Если поп сказал правду, а по нему было видно, что он верит в свои слова, мое положение не такое безопасное, как я рассчитывал. Если я не соглашусь стать частью заговора, меня, по крайней мере по официальной версии, которую мне выдают, просто убьют.
Тем временем священник попрощался и вышел из столовой. Не прошло и минуты как за ним закрылась дверь, и в комнату вошел новый персонаж. Невысокий, весь какой-то круглый мужчина лет пятидесяти. Тонкие золотые очки, белоснежная рубашка об воротник которой, казалось, можно порезаться, темно синий костюм, безупречные ботинки, золотые запонки и изящные, хоть и достаточно массивные часы. С первого взгляда мужчина внушал чувство уверенности, несмотря на излишний вес он был каким-то стремительным и собранным, как будто он заскочил на пять минут к своей команде отдать распоряжения и убежать дальше, творить великие дела. Его поведение мне чем-то напомнило доктора Ливси из советского мультика «Остров Сокровищ».
— Всем привет, друзья мои, — с искренней улыбкой поприветствовал вошедший, — не опоздал, смотрю вы еще не приступили к аперитивам даже? А я батюшку на крыльце встретил. Сбежал наш небесный щит, не стал пищу благословлять? Смотри, Григорий, я тебя сто раз предупреждал, наш Ираклий к себе строг, оттого и к окружающим строгость может примерять. Ты же знаешь, что он истово постится, ну что ты в самом деле его злишь?
— Да кто ж его злит та, Иван Сергеич, ему по положению положено пост держать, а я вот, мясо ем и что, я от этого меньше христианин чем он? Ну нет же, христианин это не по меню, это по поступкам.
— Мне крайне интересно вас послушать, уважаемые христиане, но может мы уже обсудим, убьете вы меня, или нет? — Мне откровенно надоели эти бесконечные красноречия моих похитителей. Прям как в книгах у Ремарка, каждый алкоголик в баре — настоящий философ. Такие диалоги интересно в книге прочесть, в жизни все куда проще и жестче.
— А вы, я так понимаю, наш основной кандидат на главную роль? — Мужчина протянул мне руку и крепко пожал. — Рад, очень рад, Иван Сергеевич, профессор, социолог, обществовед, политолог и даже политтехнолог. Мне коллеги много о вас рассказывали, да, признаться, я и раньше про вас слышал, моя тренинговая компания вам что-то когда-то даже проводила. Ну, не вам конечно, а вашим работникам.
— Рад знакомству, — я ответил на рукопожатие. — Джентльмены, раз хозяин дома не приглашает к столу, может сами банкет начнем? — Я, удерживая руку социолога в своей перевел взгляд с него на Виктора Ивановича, — мне очень интересно будет побеседовать с двумя профессорами. Учитывая предмет и возможные последствия. Тем более в вашей компании это же в порядке вещей, брать то, что хочется невзирая ни на что.
— Ах ты ж вороной-дрянной, — Титов сверкнул на меня глазами. — Ну что ты Максим, постоянно на острие хочешь влезть. Ты как человек, живущий в доме с низкими дверями. Вместо того, чтобы научиться пригибаться, ты каждый день продолжаешь биться об косяк головой.
Не отвечая на слова Григория я прошел к столу и уселся в ближайшее кресло, с шумом пододвинув его по паркету. Мне важно сесть напротив доктора, Виктора Ивановича. Для моего сегодняшнего плана мне необходимо видеть его реакции.
Как-то скомкано переглянувшись, оставшиеся двое мужчин расселись. Титов сел к доктору, напротив меня, социолог Иван Сергеевич занял соседнее кресло. Идеально. Из присутствующих политтехнолог меня интересует меньше всего, поэтому иметь возможность читать лицо и доктора, и Титова — это удачно.
Григорий подвинул к себе не замеченную мной ранее беспроводную кнопку, такие иногда используют для вызова персонала. Через мгновение дверь, не та, в которую мы все входили, а на противоположной стороне комнаты, открылась и в столовую вошли две официантки в черных широких брюках и плотных белых блузках. Сразу видно, по крайней мере в начале ужина ничто не должно отвлекать от беседы.
Официантки молча разлили воду и наполнили рюмки спиртным. Вопросов не задавали. Мне в широкий тюльпан на крохотной ножке плеснули граммов сто темного рома.
— Григорий Семенович, просили передать, что борщу еще минут двадцать настояться нужно дать. Или сейчас сервировать? — Одна из официанток, склонив голову в вежливом поклоне, смотрела на Титова.
— Ступайте, позову. — Григорий взмахом руки выслал девушек.