Круглый стол на пятерых

Впереди пестрая бабка, молчавшая до сих пор, отогрелась, ткнула товарку в бок:

— Слышь, разбираться-то стали городские, бирюкраты, дьявол их. Намедни маслом торговала я на базаре. Оборучь вот торгую с бабами, у них берут, а у меня нет. Грю одной дамочке, которая нос от меня воротит: «Свежее масло — дух радуется, ну!» А она грит: «Ты, бабка, в ночном горшке масло продаешь…» «Ну и что же? — я уж тут из лиха ей закричала. — Горшок-от под кроватью не стоял — вот те крест!» Да нет, где там! Так и не продала масло, пока другую посуду не нашла.

Золотарев поднял глаза и увидел Володю Басова.

Он стоя читал книжку, свободной рукой рассеянно ловил над головой ручку, когда автобус встряхивало.

— Как поживает говорливая теща? — негромко спросил Андрей.

Басов оторвался от книжки, удивленно уставился на Золотарева:

— Ондря?

Он потянулся через головы сидящих, пожал руку Андрею цепко и радостно. Протиснулся к нему сквозь неуступчивый проход.

— Будьте добры, пересядьте на мое место, — предложил Андрей своему соседу — монолитному человеку с пухлым портфелем.

— Продует! — отрезал монолит.

— Освежит, — поправил Золотарев снисходительно. Ему стало весело.

— Меня уже освежили… в парикмахерской.

— И в ресторане…

— Да, — припомнил монолит и испуганно повернулся к Андрею, — а что, воспаряет?

— Разит! — уточнил Золотарев.

— Продует! — поежился сосед, однако привстал и пропустил Золотарева.

Басов спрятал книжку в маленький чемоданчик.

Вцепившись в плечо неожиданного своего попутчика, потребовал:

— Рассказывай!

Андрей коротко рассказал, как сегодня утром ему сообщили, что дело прекращено. Бортхирург кивал, изредка переспрашивал, а когда Золотарев кончил, он не моргнув предложил выпить по этому случаю на автовокзале.