Шел дождь, принаряженная публика столпилась в вестибюле. Возмущались метеослужбой, ругали скверное лето. Мужьям приходил в голову запоздалый вопрос: на кой черт их оторвали от преферанса, от газеты, от футбольного матча, который передавали по телевизору? Деликатные жены, не навязывая до поры своего мнения, решали, что все было бы проще, если бы у подъезда их ждала собственная машина.
На некоторое время эти мысли позабавили Карпухина, но скоро ему снова стало скучно. Не так-то легко решалась для Виталия проблема одиночества. Весь земной шар мог бы собраться на чествование Виталия Карпухина (Нобелевская премия!), а виновник торжества умер бы со скуки, если рядом с ним не оказалось близкого человека.
Карпухин злился на Глушко. Несколько дней назад они, прочитав афишу, договорились послушать гитару в Доме культуры железнодорожников. А сегодня Сашка предательски решил дежурить. Виталий увещевал, ругался, обидно высмеивал хирургический фанатизм — ничего не помогло. Золотарева и Великанова дома не оказалось, а с Зарубиным он не пошел бы на концерт, если бы даже выяснилось, что Зарубин — добрый волшебник и покровитель неудачливых холостяков.
Если мы действительно рождены, чтоб сказку сделать былью, с добрых волшебников типа Зарубина надо брать расписку, запрещающую им ханжествовать.
Виталия окликнули. Сначала он подумал, не начинают ли сбываться сны: сзади стояла Галина Ивановна, королева секретарш. Но, поправив очки, он убедился, что сны не сбываются: рядом с ней он узнал ее жениха. А разглядев еще и Валю Филимонову, Карпухин решил, что абсолютная логичность мира не породила бы телепатов и на земле стало бы скучней.
То есть, предвидя всё, мы были бы лишены возможности получать приятные сюрпризы.
С женихом тоже надо здороваться за руку. Жених полон внимания к самому себе: на туфельки посмотрит, пушинку на рукаве разглядит. А невесте — слова, а невесте — улыбка. До обидного мало доставалось невесте. Впрочем, невеста могла быть иного мнения о самом главном в человеке.
— Мужчины, закажите такси, — распорядилась Галя, королева секретарш.
А у Вали Филимоновой грустные глаза, и отходить от нее не хотелось. Наверное, портной, обмерив ее, бегает по ателье и потрясает сантиметровой лептой: «Смотрите, какая талия!»
Склеротики, спокойно! Вам вредно будоражиться. И что вы вообще понимаете в женщине со своей портновской меркой? Посмотрите, какие у нее глаза!
Виталий поплелся за женихом. У телефона-автомата очередь была, как за квасом в жаркий день.
— Ну что, хирург, режем-кромсаем? — деловито спросил жених.
— А вы из похоронного бюро? — буркнул Карпухин.
— Остряк. Я таких люблю, — жених хлопнул Виталия по плечу. — Ты вот что скажи: спирт небось пьете?
— Как же! Из чернолаковых гидрий!
— Это что?
— Сосуд такой. Не видали в краеведческом музее?
— Значит, до сшибачки? А резать страшно бывает?
ebooksa