Ливень шумел не переставая. Вспыхивал от молний темный прямоугольник улицы. Валя стояла у стены притихшая и испуганная. Степанова нетерпеливо и раздраженно прохаживалась около нее. Когда Виталий рассказал, какого артистического напряжения стоила ему машина тридцать три — сорок четыре, она высокомерно похвалила:
— Фантазия!
Подошел жених. Виталий, поглядывая на него, смиренно ответил:
— Фантазия нужна всем, даже гробовщикам. Может, больше всего гробовщикам…
Подхватив Валю под руку, он протиснулся с ней к выходу. Под козырьком народу было меньше: для людей в возрасте гроза — не столько красивое явление природы, сколько коммунальное неудобство. Карпухин с сожалением подумал: когда человек полностью подчинит природу, он лишит себя многих красот, потому что становится все более и более рациональным.
Прошлой зимой был замечательный иней, кое-где не выдержали провода высоковольтной передачи. Разве человечество будет способно оценить вторую сторону стихии — поэтическое великолепие, грандиозную масштабность?
— Я не поеду на такси, — сказал он, восхищаясь своей решительностью.
— Вам не нравится этот?.. — спросила притихшая Валя.
Виталий живо посмотрел на нее. Впервые в жизни девушка серьезно интересуется его внутренним состоянием. Это моментально и, кажется, навсегда расположило его к Вале. Он тут же пожалел, что не поедет рядом с ней в машине. Досадуя на себя, Карпухин напыщенно ответил:
— Я понимаю, когда мужнина чуть получше черта, но когда он едва умнее кретина…
Она улыбнулась, вскинув голову, — такой долговязый этот доктор. У него слышно застучало сердце — сто ударов в минуту.
Перебои, перебои — перед боем, перед боем…
— Валя, пойдемте пешком… Добежим до вокзала. Меня Саша Глушко научил любить вокзалы.
Взял ее за руку, маленькую и встрепенувшуюся. Человеку рассудочному легко обвинить Карпухина в мальчишестве: шлепать по лужам под проливным дождем — как это назвать, молодой человек? Но Виталий ни во что не ставил человеческую рассудительность. Ему было бы трудно удержаться от мысли, что Валя, к сожалению, такая же, как все, — если бы она оказалась, как все, рассудительной и, черт побери, умненькой.
Опасаясь этого, он пояснил:
— Смею уверить, я не кретин.
В это время по огням на асфальте, по рябым отражениям пронеслась машина и заскрипела тормозами у тротуара.
Тридцать три — сорок четыре! Виталий бросился к передней дверце. Ничего бы ему не поделать с десятком самоотверженных мужчин, хлынувших из-под козырька, если бы шофер не крикнул:
— Занят, артистов везу!
Валя уже позвала «артистов». Невеста замерла перед лужей. Карпухин, стоя по щиколотку в воде, подал ей руку. Неотразимый жених прошел к машине, не теряя достоинства.
ebooksa