Посмотрев на Синру, я задал вопрос, который крутился на языке.
— У тебя есть конкретные предложения?
Та перевела взгляд на меня и слегка прищурилась.
— Надо будет отправить пару телеграмм, а потом снова заскочить в библиотеку. Через пару дней после этого, можно будет набрасывать версии.
Она собралась за пару суток изучить весь доступный набор ксотов? Или сейчас подразумевалась какая-то специализированная литература?
Слова Пайотт, по сути, поставили точку в обсуждении — спустя минуту мы уже вернулись к разговору о прошлом вечере. В основном вспоминали Рудольфа, которого вытащили из сексуального рабства, да гадали, какое именно вино было во фляжке Лотта.
В процессе успели перекусить и выпить по паре чашек сорка. А когда снаружи совсем стемнело и внизу зажглись, работающие от артефактов, фонари, отправились по своим комнатам.
Когда мы с Фостом оказались в своей, жандарм неожиданно поинтересовался.
— Ты сам, как считаешь, стоит оставить артефакт себе или кому-то передать?
Заметив мой вопросительный взгляд, объяснил.
— Управление по делам магии пристально следит за такими вещами. Да и остальные службы тоже. Пусть Хёницу и разрешили оставить в библиотеке книги, но артефакт, это совсем другое.
Пожалуй, службист в нём будет отмирать ещё очень долго. Если это вообще когда-нибудь произойдёт.
— Будь этот артефакт действительно опасен, руководство Хёница уже давно бы отреагировало.
Тот с сомнением вздохнул.
— Помнишь тех студентов, что встретились нам на обратном пути с нижних ярусов? Один из них сказал, что чувствует мучения человека, погибшего при создании этой вещи.
Я сразу же кивнул.
— Посмотри на это с другой стороны. Если первокурсник, используя свой айван, почувствовал череп, то о нём точно должны знать преподаватели. Думаю, Пайотт права — они смотрят на это, как на учебный момент.
Судя по выражению лица, жандарма всё равно обуревали сомнения. Впрочем развивать эту тему он не стал. Вместо этого просто улёгся в постель и вырубил светильник со своей стороны комнаты.
Сам я отключился почти сразу, когда залез под одеяло — сказался напряжённый день, который неплохо ударил по организму.
Первым занятием следующего дня стояла “нотная практика”, на которую мы отправлялись в приподнятом настроении — каждому не терпелось попробовать свои силы в нотных комбинациях. Тем более, кроме Лауны, никто из нас раньше не использовал нотные символы. Даже Пайотт призналась, что не имела дело с классической магией.