– Скажи правду, Рома. Ты нас выдал, да?
– Что ты несешь, дурак!
– Учти, я не стану выгораживать тебя и Забелина! На скамье подсудимых вы будете сидеть рядом со мной!
«Пристрелить его, что ли», – неожиданно подумал Мордовин.
– Я оставил письмо у нотариуса с указанием вскрыть после моей смерти, – испуганно сказал Колодаев, словно прочтя его мысли. – В нем изложены все подробности событий пятнадцатого октября две тысячи девятого года…
– Врешь. Ничего ты не писал. Пожилился бы платить нотариусу. Что я, не знаю тебя, что ли…
– А вот и написал, вот и написал! – плаксиво закричал Колодаев.
– Вбей в свою тупую башку: Егор Забелин был у тебя, расспрашивал о матери. О его исчезновении ты ничего не знаешь. Отцу его не звонил, потому что последние десять лет вы не разговариваете из-за пьяной ссоры. Ты все запомнил, Паша?
Он нажал отбой, не дожидаясь ответа.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Все надежды на Севостьянова оказались тщетны. Егор понял это, как только взглянул на старика. Тот едва стоял на ногах. Заметив выражение его лица, Севостьянов подмигнул:
– Было что отметить! Давай-ка тащи нам закуску…
– Я пить не буду, – испуганно сказал Егор.
Старик захохотал в голос:
– Тебе никто и не предлагает! Когда бриться начнешь, тогда посмотрим.
Севостьянов стоял в проеме сарая, придерживаясь за дверной косяк. Но речь у него была связная и четкая, и Егор подумал, что, может, старикан не так пьян, как кажется.
– Откуда закуску нести? Из холодильника?
– Из холодильника я и сам могу! В погреб слазь. Пару банок вытащи.
– С чем?
– Какие на тебя смотрят, те и тащи.